Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
— Завтра мне приходить? — спросил Гарри, беря сумку левой рукой. Правая очень сильно болела.
— Ну конечно, — ответила профессор Амбридж, улыбаясь всё так же широко. — За следующий вечер мы, надеюсь, впечатаем поучение ещё чуть глубже.
До сих пор Гарри и представить себе не мог, что на свете найдётся преподаватель, которого он будет ненавидеть больше, чем Снегга. Но, идя в башню Гриффиндора, он должен был признать, что у Снегга появился достойный конкурент.
«Сволочь, — подумал он, поднимаясь по лестнице на восьмой этаж, — гнусная, сумасшедшая, старая…»
— Рон?
Он
— Что ты здесь делаешь?
— Я… ничего. А ты что здесь делаешь?
Гарри нахмурился.
— Да брось, мне-то ты можешь сказать! Чего ты тут спрятался?
— Я… я от Фреда и Джорджа, если уж тебе так нужно знать, — сказал Рон. — Они только что прошли тут с первокурсниками, наверняка опять что-то на них испытывают. Ведь в общей гостиной они не могут, там сейчас Гермиона.
Говорил он очень быстро и как-то лихорадочно.
— Но метла-то тебе зачем? Куда лететь собрался? — спросил Гарри.
— Я… ну… ну хорошо, скажу, только не смеяться, ладно? — слабо обороняясь, проговорил Рон, который с каждой секундой всё краснел и краснел. — Я подумал, может, теперь, когда у меня приличная метла, меня возьмут вратарём в команду Гриффиндора? Ну вот. Давай. Смейся.
— Никакого смеха, — сказал Гарри. Рон моргнул. — Отличная идея! Просто здорово будет, если ты попадёшь в команду! Ни разу не видел, как ты играешь вратарём. Хорошо играешь?
— Вроде бы неплохо, — ответил Рон, которому реакция Гарри явно принесла громадное облегчение. — Когда Чарли, Фред и Джордж тренировались в каникулы, я всегда был у них вратарём.
— Значит, сейчас отрабатывал вратарские приёмы?
— И сейчас, и каждый вечер со вторника… правда, сам по себе. Я пытался колдовством заставить квоффлы лететь на меня, но это оказалось трудно, и не уверен, что от этого было бы много пользы. — У Рона был нервный, встревоженный вид. — Фред и Джордж небось лопнут от смеха, когда я приду на испытания. С тех пор как меня назначили старостой, они постоянно меня дразнят.
— Жалко, что меня там не будет, — с горечью сказал Гарри, когда они вместе пошли в гостиную.
— Да, и мне… Гарри, что у тебя с рукой?
Гарри, который только что почесал нос свободной от сумки правой рукой, попытался спрятать её, но преуспел не больше, чем Рон со своим «Чистометом».
— Да ничего, порезал просто…
Рон схватил Гарри за запястье и поднял его кисть на уровень глаз, повернув к себе тыльной стороной. Довольно долго он молча пялился на слова, вырезанные на коже. Наконец отпустил руку. Ему явно стало нехорошо.
— Ты, кажется, сказал, что она просто велела тебе писать строчки.
Гарри заколебался было — но Рон-то ведь был с ним откровенен, и он рассказал Рону всю правду о часах, которые провёл в кабинете Амбридж.
— Вот старая стерва! — возмущённо прошептал Рон, когда они остановились у Полной Дамы, которая мирно дремала, уронив голову на грудь. — Да она просто сумасшедшая! Иди к МакГонагалл,
— Нет, — быстро ответил Гарри. — Этим я только обрадую Амбридж, это значило бы, что она меня достала. Не хочу.
— Достала? Но нельзя же ей это спускать!
— К тому же я не знаю, имеет ли МакГонагалл над ней власть, — сказал Гарри.
— Тогда иди к Дамблдору!
— Нет, — отрезал Гарри.
— Почему?
— У него и без меня много забот, — сказал Гарри, хотя настоящая причина была другая. Он потому не хотел обращаться к Дамблдору за помощью, что Дамблдор с июня не говорил с ним ни разу.
— И всё-таки я считаю… — начал Рон, но его перебила Полная Дама, которая уже некоторое время смотрела на них сонным взором и теперь не выдержала:
— Вы намерены говорить пароль? Мне что, всю ночь не спать и дожидаться, пока вы кончите беседу?
В пятницу — такая же хмарь и сырость, как всю неделю. Хотя Гарри, входя в Большой зал, невольно бросил взгляд на преподавательский стол, по-настоящему он уже не надеялся увидеть Хагрида, и сознание его мигом переключилось на более насущные проблемы — такие, как гора домашних заданий и перспектива новых мучений в кабинете Амбридж.
Две мысли поддерживали Гарри в тот день. Одна — что завтра уже выходные, другая — что хотя последний вечер у Амбридж наверняка будет очень тяжёлым, в окно её кабинета хоть издали, но видно поле для квиддича и, если повезёт, он сможет посмотреть, как Рон справляется с испытаниями. Лучики света, прямо скажем, довольно слабые, но Гарри был рад всему, что хоть сколько-нибудь могло рассеять окружающий мрак; ни разу ещё учебный год в Хогвартсе не начинался у него с такой скверной недели.
В пять вечера Гарри в последний раз, как он от всей души надеялся, постучал в дверь кабинета Амбридж и услышал, что может войти. На покрытом кружевной скатертью столике его ждал чистый пергамент, рядом лежало чёрное заострённое перо.
— Вы знаете, что вам делать, мистер Поттер, — сладко улыбнулась ему Амбридж.
Гарри взял перо и бросил взгляд в окно. Если бы переместить стул вправо всего на какой-нибудь дюйм… Притворившись, что подвигается ближе к столу, он смог это сделать. Теперь ему видно было, как вдалеке летает над полем для квиддича команда Гриффиндора, видны были и полдюжины тёмных фигур, стоявших около трёх высоких шестов с кольцами. Это наверняка были кандидаты во вратари, ожидающие очереди показать, на что они способны. Понять, кто из них Рон, на таком расстоянии было невозможно.
«Я не должен лгать», — написал Гарри. Надрезы на тыльной стороне правой кисти открылись и снова начали кровоточить.
«Я не должен лгать».
Надрезы углубились, руке стало горячо и больно.
«Я не должен лгать».
По запястью потекла кровь.
Он ещё раз улучил момент и посмотрел в окно. Кто бы ни защищал сейчас кольца, он делал это из рук вон плохо. За те считанные секунды, что Гарри осмелился глядеть, Кэти Белл забросила мяч дважды. Всей душой надеясь, что в роли вратаря выступает не Рон, он перевёл взгляд на закапанный кровью пергамент.