Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
— Можете раскладывать по конвертам, — сказал он Джинни, быстро, одну за другой, швыряя подписанные фотографии ей на колени. — Видите, меня не забыли, я постоянно получаю кучу писем от поклонников… Глэдис Прэстофиль пишет каждую неделю… Знать бы ещё, зачем… — Он озадаченно замер, но очень скоро вновь просиял и с удвоенной энергией взялся за автографы. — Полагаю, дело в моей внешности…
На кровати напротив лежал очень печальный мужчина с нездоровым цветом лица; он что-то бормотал себе под нос и не замечал ничего вокруг. Через две кровати от него находилась женщина с головой, обросшей густой шерстью;
— Вот видишь, Агнес, — весёло обратилась знахарка к женщине с меховым лицом, передавая ей небольшую стопку рождественских подарков. — И тебя не забывают! И сын твой прислал сову, что зайдёт сегодня вечером. Замечательно, правда?
Агнес несколько раз громко гавкнула.
— И, Бродерик, смотри, тебе прислали цветочек в горшке и чудесный календарь. Вот, тут на каждый месяц — новый красивый гиппогриф! Всё веселей будет, правда? — Знахарка деловито подошла к безостановочно бормочущему человеку, поставила на тумбочку малопривлекательное растение с длинными, шевелящимися щупальцами и, с помощью палочки, стала вешать на стену календарь. — И… о, миссис Длиннопопп, вы уже уходите?
Гарри круто обернулся. Занавески в дальнем конце палаты были раздвинуты, а по проходу между кроватями к двери шли посетители: грозная старуха в длинном зелёном платье, побитой молью лисьей горжетке и остроконечной шляпе с чучелом ястреба и — Невилль. Он уныло брёл по пятам за бабушкой.
До Гарри вдруг дошло, кого они навещали. Его бросило в жар, и он стал лихорадочно придумывать, как отвлечь остальных, чтобы они не заметили Невилля. Но Рон, услышав фамилию «Длиннопопп», тоже поднял глаза и, прежде чем Гарри успел его остановить, позвал:
— Невилль!
Невилль вздрогнул и весь сжался, как человек, чудом увернувшийся от пули.
— Это мы, Невилль! — обрадовано закричал Рон и вскочил со стула. — Ты видел?… Тут Чаруальд! А ты кого навещаешь?
— Это твои друзья, Невилль, дорогой? — любезно проговорила бабушка Невилля, нависая над ребятами.
Невилль явно готов был провалиться сквозь землю. По его лицу ползли тёмно-багровые пятна, и он отводил глаза в сторону.
— Ах да, — вглядевшись в Гарри, бабушка сунула ему морщинистую руку, похожую на когтистую птичью лапу. — Да, да. Разумеется, я вас знаю. Невилль отзывается о вас с большим уважением.
— Э-э… спасибо, — Гарри пожал протянутую руку. Невилль упорно не поднимал глаз, и его лицо всё сильнее багровело.
— А вы двое, конечно же, Уэсли, — продолжала миссис Длиннопопп, царственно предлагая свою руку Рону, а затем Джинни. — Я знакома с вашими родителями — не очень близко, разумеется — но это прекрасные люди, прекрасные люди… А вы, должно быть, Гермиона Грэнжер?
Гермиона, изумлённая тем, что миссис Длиннопопп знает её по имени, обменялась с ней рукопожатием.
— Невилль много о вас рассказывал. Вы его не раз выручали, не так ли? Он хороший мальчик, — она с суровым одобрением поглядела на внука, — но, боюсь, не унаследовал таланта своего отца. — И миссис Длиннопопп мотнула головой в сторону кроватей в дальнем конце комнаты. Ястреб на шляпе угрожающе покачнулся.
— Что?! — поразился Рон. Гарри хотел наступить ему на ногу, но оказалось, что в джинсах проделать это незаметно довольно трудно. — Так там твой папа, Невилль?
— Что это значит, Невилль? — грозно осведомилась миссис Длиннопопп. — Твои друзья ничего не знают о твоих родителях?
Невилль сделал глубокий вдох, поднял лицо к потолку и потряс головой. Гарри никогда и никого не жалел так, как сейчас Невилля, но не знал, чем ему помочь.
— Здесь нечего стыдиться! — сердито воскликнула миссис Длиннопопп. — Ты должен гордиться, Невилль, гордиться! Не затем они пожертвовали своим здоровьем и рассудком, чтобы их стыдился единственный сын!
— Я не стыжусь, — еле слышно отозвался Невилль. Он по-прежнему избегал встречаться взглядом с друзьями. Рон привстал на цыпочки, чтобы получше рассмотреть родителей Невилля.
— Но ты избрал странный способ это показать! — заявила миссис Длиннопопп. — Мой сын и его жена, — она величаво повернулась к Гарри, Рону, Гермионе и Джинни, — потеряли рассудок под пытками приспешников Сами-Знаете-Кого.
Гермиона и Джинни зажали рты ладонями. Рон, перестав выгибать шею, потрясённо замер.
— Они были аврорами, и их очень уважали в колдовской среде, — продолжала миссис Длиннопопп. — Это были чрезвычайно одарённые люди. Я… Алиса, деточка, что такое?
К ним боязливо, бочком, подошла мама Невилля, одетая в ночную рубашку. От круглолицей, счастливой женщины с фотографии первого Ордена Феникса не осталось ровным счётом ничего. Лицо постарело, щёки ввалились; глаза казались чересчур большими, а всклокоченные, абсолютно белые волосы — мёртвыми. Она не хотела — или не могла — говорить, но, глядя на Невилля, совершала какие-то странные движения, робко протягивая ему что-то на ладони.
— Опять? — устало вздохнула миссис Длиннопопп. — Спасибо, Алисочка, спасибо — Невилль, возьми, что там у неё?
Но Невилль и так уже подставил руку, и его мама уронила туда обёртку от взрывачки Друблиса.
— Какая прелесть, — с деланным восторгом похвалила бабушка Невилля и похлопала невестку по плечу.
А Невилль тихо и серьёзно сказал:
— Спасибо, мамочка.
Алиса, напевая про себя, прыгающей походкой пошла к своей кровати. Невилль обвёл всех вызывающим взглядом, словно говоря: только попробуйте засмеяться! Но Гарри в жизни не видел ничего менее забавного.
— Что же, нам пора, — вздохнула миссис Длиннопопп, натягивая длинные зелёные перчатки. — Очень приятно было познакомиться. Невилль, выбрось эту обёртку, у тебя их столько, что комнату можно оклеить.
Но, глядя им вслед, Гарри заметил, что Невилль тайком сунул обёртку в карман.
Дверь палаты закрылась.
— Я не знала, — со слезами в голосе сказала Гермиона.
— И я, — хрипло отозвался Рон.
— И я, — еле выдохнула Джинни.
Они посмотрели на Гарри.
— Я знал, — хмуро проговорил он. — Мне Думбльдор сказал. Но я обещал никому не говорить… Именно за это Беллатрикс Лестранг посадили в Азкабан — за применение пыточного проклятия. Она пытала родителей Невилля, пока они не сошли с ума.