Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая)

Роулинг Джоан Кэтлин

— Вот что она, значит, учудила? Кретинка. Никогда ее не любил.

Гарри подавился смешком. Думбльдор и Дивангард удивленно повернулись к нему.

— Извините, — поспешил объясниться Гарри. — Просто… я тоже ее не люблю, вот и все.

Дубльдор неожиданно встал.

— Уже уходите? — с надеждой спросил Дивангард.

— Нет, я бы хотел посетить ванную, — ответил Думбльдор.

— А, — Дивангард очевидно расстроился. — Вторая дверь слева по коридору.

Думбльдор вышел. Дверь за ним затворилась, и в комнате повисло молчание. Дивангард встал, явно не зная,

что бы такое сделать, украдкой взглянул на Гарри, а затем прошел к камину, встал спиной к огню и принялся обогревать свой обширный тыл.

— Не думай, будто я не понимаю, зачем тебя притащили, — отрывисто бросил он.

Гарри ничего не ответил, только посмотрел на Дивангарда. Тот, скользнув водянистыми глазками по зигзагообразному шраму, задержал взгляд на лице Гарри.

— Ты очень похож на отца.

— Да, говорят, — сказал Гарри.

— Вот только глаза. Они у тебя…

— Мамины, знаю. — Гарри слышал про глаза столько раз, что его это начало утомлять.

— Хм! Да. Прекрасно. Конечно, учителю не полагается иметь любимчиков, но она... Твоя мама, — пояснил Дивангард в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — Лили Эванс. Одна из самых способных. Живая девочка, чудо! Я все время ей говорил: «Тебе следовало учиться в моем колледже». В ответ, естественно, слышал одни дерзости.

— Ваш колледж — это какой?

— Я был завучем «Слизерина», — ответил Дивангард и, увидев, как изменилось лицо Гарри, погрозил ему толстым пальцем: — Ну-ну! Нечего! Ишь, надулся. Ты ведь в «Грифиндоре», как и она? Обычно это семейное. Не всегда, впрочем. Слышал про Сириуса Блэка? Наверняка… Было в газетах года два назад… Он недавно умер…

Невидимая рука связала внутренности Гарри в тугой узел.

— Неважно, главное, в школе они с твоим папой были закадычные друзья. Так вот, представь: все Блэки учились в моем колледже, а Сириус попал в «Гриффиндор»! Прямо беда — такой талантливый мальчик. Я, понятно, заполучил его братца Регулуса, но ведь хотелось полный комплект…

Дивангард сказал это как заядлый коллекционер, которого обошли на аукционе. Он погрузился в воспоминания и невидяще смотрел перед собой, время от времени лениво поворачиваясь, чтобы спина прогревалась равномерно.

— Конечно, твоя матушка муглорожденная… Я, когда узнал, не поверил. Был уверен, что она чистокровка, с такими-то способностями.

— Моя лучшая подруга тоже муглорожденная, — сказал Гарри, — и при том лучшая ученица в нашей параллели.

— Бывает же… Правда, странно? — проговорил Дивангард.

— Не особенно, — сухо ответил Гарри.

Дивангард удивленно вскинул брови.

— Только не надо обвинять меня в муглофобстве! — воскликнул он. — Нет, нет, нет! Разве я не сказал, что твоя мама была одной из моих любимиц? А еще Дирк Крессуэлл, классом младше — он сейчас глава департемента по связям с гоблинами — тоже из муглов и очень одаренный мальчик… к тому же снабжает меня всякими полезными сведениями о внутренних делах Гринготтса!

Гораций с довольной улыбкой покачался на каблуках и показал на буфет. Там сверкали рамками бесчисленные фотографии, на которых толпилось множество людей.

— Все

бывшие ученики, и все с автографами. Посмотри, вон Барнабас Дашнадаш, главный редактор «Прорицательской». Всегда интересуется моим мнением о текущих событиях. А вот Канал Амброзий из «Рахатлукулла» — на каждый мой день рождения корзина подарков, а все потому, что я познакомил его с Цицероном Херкиссом, первым работодателем! А сзади — чуть-чуть вытяни шею и увидишь — Гвеног Джонс, капитанша «Граальхедских гарпий»… Люди просто поражаются, что я так близко знаком с «Гарпиями»! К тому же, бесплатные билеты когда хочешь!

Казалось, мысль об этом его безмерно порадовала.

— И все они знают, где вас искать и куда отправлять подарки? — удивился Гарри. Поразительно, что Упивающиеся Смертью до сих пор не обнаружили Дивангарда, раз к нему чуть ли не каждый день прибывают корзины, билеты и визитеры, интересующиеся его мнением и советами.

Улыбка исчезла с лица Дивангарда так же быстро, как кровь со стен его дома.

— Разумеется, нет, — буркнул он, недовольно покосившись на Гарри. — Я уже год ни с кем не общался.

Похоже, Дивангарда неприятно поразили собственные слова; какое-то время он расстроенно молчал. Но затем пожал плечами.

— Как бы там ни было… в наше время разумно держаться в тени. Думбльдору хорошо говорить, но… Вернуться в «Хогварц» сейчас — все равно что публично объявить о принадлежности Ордену Феникса! Конечно, они молодцы, храбрецы и прочее, но мне лично не по душе процент смертности…

— Чтобы преподавать в «Хогварце», не обязательно состоять в Ордене, — с плохо скрытым сарказмом сказал Гарри. Мог ли он сочувствовать капризному Дивангарду, помня, что Сириус жил в пещере и питался крысами? — Учителей в нем совсем мало, и никого еще не убили, разве что Белку, но тот сам виноват — работал на Вольдеморта.

Гарри был уверен, что Дивангард из тех, кто боится страшного имени, и точно: толстяк содрогнулся и протестующе ахнул. Но Гарри не обратил на это внимания и продолжил:

— Вообще, пока Думбльдор директор, преподаватели школы защищены лучше всех; известно ведь, что Вольдеморт только Думбльдора и боится.

Дивангард молча смотрел в пространство, очевидно, обдумывая услышанное, а потом будто нехотя пробормотал:

— Да, верно, Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут всегда избегал Думбльдора... И вот еще что: я же не присоединился к Упивающимся Смертью, и Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут вряд ли числит меня своим другом… Значит, безопаснее возле Альбуса… Не стану лукавить, смерть Амелии Боунс меня потрясла… если уж она, при всех знакомствах и связях в министерстве…

Вернулся Думбльдор. Дивангард вздрогнул, точно совершенно забыл о нем.

— А, вот и ты, — сказал он. — Что так долго? Желудок не в порядке?

— Нет, на мугловые журналы засмотрелся, — ответил Думбльдор. — Обожаю узоры для вязания. Гарри, пожалуй, мы с тобой злоупотребили гостеприимством Горация. Нам пора.

Гарри без тени сожаления вскочил с кресла. Зато Дивангард приуныл:

— Уже?

— Да, пора. Я прекрасно вижу, когда дело проиграно.

— Проиграно?...