Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая)
Шрифт:
— Хорошо, Лин, — не без сочувствия сказала профессор Макгонаголл, — идите в больничное крыло и попросите мадам Помфри дать вам успокоительное.
Когда Лин вышла, профессор Макгонаголл повернулась к Гарри, Рону и Гермионе.
— Что было, когда Кэтти дотронулась до ожерелья?
— Она поднялась в воздух, — первым ответил Гарри. — А потом начала кричать и упала. Профессор, прошу вас, можно мне увидеть профессора Думбльдора?
— Директора не будет до понедельника, Поттер, — удивленно произнесла профессор Макгонаголл.
— Не
— Да, Поттер, не будет! — отчеканила профессор Макгонаголл. — Однако все, что вы имеете сообщить об этом ужасном деле, не сомневаюсь, можно рассказать и мне!
Какую-то долю секунду Гарри колебался. Откровенничать с Макгонаголл не хотелось; Думбльдор, хоть и вызывал у него больше робости, все-таки спокойнее относился к любым, самым диким гипотезам. Но сейчас речь идет о жизни и смерти, глупо бояться показаться смешным.
— Профессор, мне кажется, ожерелье Кэтти дал Драко Малфой.
С одной стороны от него Рон смущенно потер нос; с другой, Гермиона затопталась на месте, словно ей не терпелось поскорее отдалиться от Гарри.
— Это очень серьезное обвинение, Поттер, — ошарашенно помолчав, произнесла профессор Макгонаголл. — У тебя есть доказательства?
— Нет, но… — ответил Гарри и рассказал, как они проследили за Малфоем до «Борджина и Д’Авилло» и подслушали его разговор.
Когда он закончил, профессор Макгонаголл посмотрела на него недоумевающе.
— Малфой принес что-то на починку к «Борджину и Д’Авилло»?
— Нет, профессор, он хотел, чтобы Борджин сказал ему, как починить какую-то вещь, у него не было ее с собой. Но это неважно, главное, в то же самое время он что-то купил, я думаю, ожерелье…
— Вы видели, как Малфой выходил из магазина с таким свертком?
— Нет, профессор, он велел Борджину хранить его в магазине…
— Но, Гарри, — перебила Гермиона, — Борджин спросил, хочет ли он забрать это с собой, и Малфой сказал: «нет»…
— Потому что не хотел трогать, разве не ясно? — зло бросил Гарри.
— Вообще-то, он сказал: «Вы что, с ума сошли, как я понесу его по улице?» — уточнила Гермиона.
— С ожерельем он бы и правда выглядел болваном, — заметил Рон.
— Рон, — устало сказала Гермиона, — его бы завернули, чтобы не касаться, и его легко было бы спрятать под плащом! По-моему, то, что он оставил у «Борджина и Д’Авилло», либо очень шумное, либо большое, и привлекает внимание на улице… А потом, — она повысила голос, не давая Гарри перебить себя, — я ведь спросила у Борджина про ожерелье, не помнишь? Я хотела выяснить, что Малфой просил сохранить, вошла и увидела ожерелье. А Борджин просто назвал цену, не сказал, что оно продано…
— Да, но ты так себя вела, что он через пять секунд догадался, чего тебе надо, и не собирался все тебе рассказывать, и вообще, Малфой сто раз мог за ним послать …
— Ну все, тихо! — гневно прикрикнула профессор Макгонаголл,
— И я о том же… — пробормотал Рон.
— В любом случае, при таких строгих мерах безопасности ожерелье не могло попасть в школу без нашего ведома…
— Но…
— А самое главное, — выложила последний аргумент профессор Макгонаголл, — мистер Малфой не был сегодня в Хогсмеде.
Гарри разинул рот и сдулся, как воздушный шарик.
— Откуда вы знаете, профессор?
— Оттуда, что он отрабатывал мое взыскание. Малфой второй раз подряд не выполнил домашнее задание по превращениям. Поэтому спасибо, что поделились со мной своими подозрениями, Поттер, — сказала она и решительно прошла к выходу, — но сейчас мне нужно в больницу, проверить, как себя чувствует Кэтти. Доброго вам всем вечера.
Она открыла дверь кабинета. Ребятам ничего не оставалось, кроме как молча выйти.
Гарри сердился на друзей за то, что они приняли сторону Макгонаголл, и все же, когда они стали обсуждать случившееся, не мог не подключиться к беседе.
— А как вы думаете, кому предназначалось ожерелье? — спросил Рон на лестнице. Они направлялись в общую гостиную.
— Кто знает, — ответила Гермиона. — Но ему или ей крупно повезло. Развернув сверток, он обязательно дотронулся бы до ожерелья.
— Оно могло предназначаться кому угодно, — сказал Гарри. — Во-первых, Думбльдору. Упивающиеся Смертью были бы счастливы от него избавиться, он, наверное, их главная цель. Или Дивангарду — Думбльдор говорит, Вольдеморт очень хотел заполучить его, поэтому они вряд ли рады, что он встал на сторону Думбльдора. Или…
— Или тебе, — обеспокоенно произнесла Гермиона.
— Только не мне, — покачал головой Гарри, — иначе Кэтти достаточно было обернуться и отдать его, верно? Я шел позади нее всю дорогу от «Трех метел». Учитывая проверки Филча, было бы гораздо разумней отдать сверток вне «Хогварца». Интересно, почему Малфой велел ей пронести его в замок?
— Гарри, Малфой не был в Хогсмеде! — напомнила Гермиона, притопнув ногой от досады.
— Значит, он действовал через посредника, — убежденно заявил Гарри. — Краббе или Гойла… а если подумать, то через другого Упивающегося Смертью, у него же теперь куча дружков почище Краббе с Гойлом…
Рон и Гермиона обменялись взглядами, ясно говорившими: «спорить бесполезно».
— Симплокарпус, — твердо сказала Гермиона, подходя к Толстой тете.
Портрет распахнулся и впустил их в общую гостиную. Там было полно народа и пахло сырой одеждой; из-за плохой погоды многие рано вернулись из Хогсмеда. Однако никто ничего не обсуждал; видимо, новость о Кэтти сюда еще не дошла.