Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch)
Шрифт:
— У нашей замечательной тетушки Мьюриэл, — начала миссис Уизли после долгого молчания, — есть очень красивая тиара работы гоблинов. Уверена, я могла бы уговорить ее одолжить тебе тиару на свадьбу. Знаешь, она очень любит Билла, и та будет чудесно смотреться на твоих волосах.
— Спасибо, — холодно поблагодарила Флер. — Не сомневайюсь, было бы чудесно.
Затем — Гарри не вполне понял, как это произошло — обе женщины, плача, бросились друг другу в объятья. Совершенно сбитый с толку, чувствуя, что мир перевернулся с ног на голову, он оглянулся: Рон
— Вот видишь! — произнес искаженный голос. Тонкс пристально смотрела на Люпина. — Она до сих пор хочет выйти за него, несмотря на то, что его укусили! Для нее это не имеет значения!
— Это разные вещи, — напряженно ответил Люпин, едва шевеля губами. — Билл не станет настоящим оборотнем. Случай совершенно…
— Но для меня это тоже неважно, мне все равно! — схватив Люпина за мантию, заявила Тонкс. — Я говорила тебе миллион раз…
И Гарри внезапно понял и значение патронуса Тонкс, и мышиный цвет ее волос, и причину, по которой она помчалась искать Дамблдора, когда услышала, будто на кого-то напал Грейбек — она была влюблена не в Сириуса.
— А я говорил тебе миллион раз, — ответил Люпин, уставившись в пол и стараясь не встречаться с ней взглядом, — что я слишком стар для тебя, слишком беден… слишком опасен…
— Я все время говорила, что ты упорствуешь из-за чепухи, Рем, -,заметила миссис Уизли, похлопывая Флер по плечу.
— Это не чепуха, — уверенно сказал Люпин. — Тонкс нужен кто-то молодой и здоровый.
— Но ей нужен ты, — с легкой улыбкой ответил мистер Уизли. — В конце концов, Рем, молодой и здоровый не обязательно таким и останется.
Он с грустью указал на сына, лежащего между ними.
— Сейчас… не время это обсуждать, — сказал Люпин, смущенно оглядываясь и пытаясь не смотреть им в глаза. — Дамблдор умер…
— Дамблдор был бы, как никто другой, счастлив, думая, что в этом мире стало чуть больше любви, — громко произнесла профессор Макгонагалл. Больничные двери распахнулись вновь, и в палату вошел Хагрид.
Его лицо, скрытое волосами и бородой, было влажным и опухшим от слез. Он содрогался от рыданий, держа в руках огромный испачканный носовой платок.
— Я… я сделал это, профессор, — он захлебнулся. — П-перенес его. Профессор Стебль уложила детей спать. Профессор Флитвик лежит внизу, но говорит, что будет в порядке в два счета, а профессор Снобгорн сказал, в Министерство сообщили.
— Спасибо, Хагрид, — поблагодарила профессор Макгонагалл, тотчас поднявшись на ноги, и оглянулась на стоящих у кровати Билла. — Мне нужно повидать тех, кто прибудет из Министерства. Хагрид, уведомьте деканов факультетов — Снобгорн может возглавить Слизерин — чтобы они немедленно прибыли в мой кабинет. Я бы хотела, чтобы вы тоже пришли.
Когда Хагрид, кивнул и, развернувшись, шаркая, вышел из комнаты, она взглянула на Гарри.
— Прежде чем я встречусь с ними, я хотела бы поговорить с тобой, Гарри. Пойдем со мной…
Гарри встал пробормотал Рону, Гермионе
Спустя несколько минут Гарри понял, что они направляются в кабинет Дамблдора, а не Макгонагалл, а еще через несколько мгновений счел это само собой разумеющимся, ведь она была заместителем директора… Понятно, что теперь она стала директрисой… поэтому и комната за горгульей теперь ее.
В тишине они поднялись по движущейся спиральной лестнице и вошли в круглый кабинет. Он не знал, чего ожидать: возможно, комната будет носить следы траура, или там будет лежать тело Дамблдора. На самом деле, все выглядело почти точно так же, как несколько часов назад, когда они с Дамблдором покинули ее: на тонконогих столах жужжали и пыхтели серебряные приборы, меч Гриффиндора в стеклянном ларце слабо поблескивал в лунном свете, распределяющая шляпа лежала на полке над столом, насест Фоука пустовал. Его похоронная песнь все еще разносилась по территории школы. К шеренге портретов покойных директоров и директрис Хогвартса добавился еще один: в золотой раме над столом с мирным и спокойным видом дремал Дамблдор, его очки-полумесяцы громоздились на крючковатом носу.
Взглянув на портрет, профессор Макгонагалл сделала странный жест, будто заставив взять себя в руки, затем обошла стол кругом и посмотрела на Гарри. Ее лицо выглядело напряженным и осунувшимся.
— Гарри, — произнесла она, — я бы хотела узнать, что вы с профессором Дамблдором делали, когда сегодня вечером покинули школу.
— Я не могу вам рассказать, профессор, — ответил Гарри. Он ждал этого вопроса и заранее приготовил ответ. Именно здесь, в этой самой комнате, Дамблдор просил его держать в тайне содержание их занятий ото всех, кроме Рона и Гермионы.
— Гарри, это может быть важно, — возразила профессор Макгонагалл.
— Так и есть, — ответил Гарри, — очень важно, но он не хотел, чтобы я кому-нибудь рассказывал.
Профессор Макгонагалл пристально взглянула на него.
— Поттер, — Гарри отметил, что она вновь стала называть его по фамилии, — учитывая смерть профессора Дамблдора, думаю, ты должен понимать, что обстоятельства изменились…
— Не думаю, — сказал Гарри, пожимая плечами, — профессор Дамблдор не говорил, что я не должен выполнять его указания в случае смерти.
— Но…
— Вы должны узнать одну вещь, прежде чем сюда прибудут из Министерства. Мадам Розмерта находится под заклятием Империус, она помогала Малфою и пожирателям смерти, вот каким образом ожерелье и отравленный мед…
— Розмерта? — недоверчиво переспросила профессор Макгонагалл, но прежде чем она договорила, в дверь постучали и в комнату вошли профессора Стебль, Флитвик и Снобгорн, сопровождаемые все еще всхлипывающим Хагридом, огромное тело которого сотрясалось от горя.
— Снейп! — воскликнул бледный и потный Снобгорн, выглядевший потрясенным. — Снейп! Я был его учителем! Я думал, что знаю его!