Гасильщик
Шрифт:
Подъезд был все таким же грязным и заплеванным, с обязательным ругательством из трех букв на стене. Чердак в доме никогда не закрывался, как бы приглашая бедствующих и одиноких. Чтобы не светиться, я поднялся по темной лестнице на шестнадцатый этаж, ступени шли еще выше, затем – стальная стремянка на крышу. Дальше я не полез, остановился в маленьком закутке. Именно здесь я решил провести ночь в компании с сумкой и чемоданом.
Неожиданно мой обострившийся за последние часы слух уловил что-то среднее между сопением и посвистыванием. Потом послышалась возня, я мгновенно выудил зажигалку, щелкнул. Неверный ее свет
– Не промахнулись ли этажом, любезный?
– Нет, – буркнул я. – Ты кто такой?
– Карл Маркс!
– Очень приятно, тогда я – Энгельс. Фридрих.
– Зря насмехаетесь, сударь. Не позднее чем завтра утром вы сможете убедиться, что я не погрешил против истины. Меня действительно зовут Карлом Марксом.
– Похож, – вынужден был сознаться я.
– Да, мне все об этом говорят, – вздохнул мой неожиданный собеседник.
– И как вы к этому относитесь? – решил я осторожно прощупать его.
– Вполне спокойно… Сейчас меня уже давно не трогают, а раньше, – «Маркс» понизил голос, – несколько раз на Лубянку вызывали. Сбрей, говорят, бороду. А то посадим… А я не сбривал. И они отступились. Кагэбэшный генерал даже сказал мне откровенно: «Уважаю мужественных людей. А то эти диссидентствующие хлюпики – чуть прижмешь их, сразу начинают стучать друг на друга…»
На меня обрушилась информация, которой, увы, я не знал, как распорядиться.
– Да вы присаживайтесь. Угостить, правда, нечем, но места всем хватит.
Я не стал кочевряжиться, сел на чемодан и с тоской приготовился к долгим разглагольствованиям своего соседа.
Однако он молчал. И тогда я решил поинтересоваться:
– И давно вы здесь живете?
– Вы имеете в виду в частности или в общем?
– В частности, – ответил я, чувствуя, что Карл Маркс заманивает меня в ловушку.
– Это один из моих апартаментов. Зимой я также ночую в подвале. В нем тепло, уютно, правда, иногда крысы беспокоят. Но я приучился не обращать на них внимания. С тех пор, как меня похоронила жена, я стал абсолютным оптимистом. Человек, не имеющий своего дома, подобен кораблю без якоря. Он счастлив, свободен и романтичен.
– Вы считаете себя умершим? – спросил я романтика.
– Отнюдь. Это моя бывшая супруга несколько поторопилась. Но я не в обиде. Ее карма практически не подпитывается из Вселенной. Я вовсе не хочу ей зла. Любая агрессия, молодой человек, имеет свойство бумеранга, она возвращается в совершенно неожиданный момент, в совершенно причудливой форме. И лишь обращение к богу способно очистить все уровни вашей души… Но это долгая тема, – прервал себя мой собеседник.
– Ваша жена хотела вам зла? – спросил я.
– В принципе, нет. Она совершила убийство по неосторожности, сбила человека. А я не мог допустить и мысли, что моя нежная и хрупкая попадет на тюремные нары. Я взял ее вину на себя. Меня осудили на шесть лет. После этого я ее ни разу не видел.
– Она даже не просила свидания с вами? – удивился я.
– Значит, не было такой необходимости. Нельзя принуждать душу к обману. Мы не можем быть полновластными хозяевами своей судьбы, но можем распоряжаться своими поступками. Когда я сел в тюрьму, я почувствовал такое умиротворение, какого никогда не испытывал в жизни. Я понял, что прошел очищение… Моя бывшая супруга продала квартиру и уехала с сыном в Соединенные Штаты. У нее там друг. Обо всем этом узнал мой адвокат, человек, который прямо светится порядочностью. Он стал бороться за меня, как за истину. Благодаря ему через полгода меня выпустили. Но я потерял дом, место в университете, где читал экономику, оно оказалось занятым лучшим другом, и мне предложили прийти позже, но не указав при этом дату… Вот так, любезный мой сосед, я и стал самым свободным человеком. Свободней может быть только покойник. Как сказал мой тезка, правда, не в отношении мертвецов, каждый шаг вперед по пути культуры – это шаг к свободе. А у вас, ради бога, простите за назойливость, проблемы с Уголовным кодексом РФ?
– Да нет, – уклончиво ответил я. – Поругался с женой, ушел из дому.
Я уже освоился в темноте и заметил, что сосед иронично усмехнулся.
– Чтобы вы знали, молодой человек, все мужья идут ночевать в подобных случаях на вокзал. По крайней мере, так было раньше. А вы явно от кого-то скрываетесь, почему и выбрали долгий путь по лестнице.
«Черт бы побрал этого проницательного бомжа!» – подумал я.
– Зря вы всуе чертей упоминаете! – вдруг сказал Карл Маркс.
У меня поползли по спине мурашки: он прочитал мои мысли.
– А вы не боитесь меня в таком случае? – спросил я холодно.
– Нет, у вас чистая карма, и вообще, вы мне нравитесь. А в ситуацию, в которой вы оказались, попали чисто случайно и, как я вижу, виновным себя не считаете.
– Еще бы, – сказал я и поинтересовался: – Вы ясновидец?
– Ясновидцев как таковых нет. Есть люди, которые способны вторгаться в информационные поля предметов, людей, сущностей… Но это особая и деликатная тема.
«Послал бог собеседника», – подумал я аккуратно, не зная, радоваться мне или огорчаться.
Я вытащил из сумки камуфлированный бушлат, постелил на пол, улегся и неожиданно признался:
– Три часа назад за мной гнались милиционеры. Слава богу, они плохо стреляли. Я бы с такого расстояния замочил наверняка. – И в подробностях рассказал свою нелепую историю, заключив глуповатой фразой: – Хотите верьте, хотите нет.
– Я верю, – задумчиво отозвался сосед. – Я понимаю, почему вы решили скрыться.
– Мне ничего не оставалось делать.
– Если бы вы не бросили нож, а сумели его надежно спрятать, им труднее пришлось бы доказывать вашу вину. А теперь ваши отпечатки пальцев – главная против вас улика.
– Спасибо, знаю… И поймите, это первая реакция человека, который вытащил из своего кармана окровавленный нож.
– Безусловно…
– Безусловно… – передразнил я его. – Интеллигентствующие бомжи, карлы марксы, за какие грехи свалилось все это?
– Отвечу вам, но не обижайтесь, – очень мудрым голосом изрек мой знакомец.
Наверное, он сумасшедший.
Я тоже чокнусь. Мои нервы не железные. В Афгане я по пять суток не спал. После горных рейдов я приходил живой мумией. На мне демонстрировали «расположение мышц на теле мужчины». После того как я отсыпался, отъедался, мой напарник по единоборствам уходил в рейды, а я проводил очередные занятия по рукопашке. Потом возвращался мумиеобразный мой товарищ, и все происходило с точностью до наоборот. То есть я уходил в засады, а друг мой, отоспавшийся, продолжал курс занятий.