Гаситель
Шрифт:
— Ой–ли? — чуть наклонила она голову к плечу, продолжая слегка улыбаться. — Это же не твое имя.
И это уже был не вопрос, а утверждение.
— Ну, да! Родители меня по–другому назвали… — совсем не понимал я, что здесь происходит и что она от меня хочет. — Но как меня просветили, старые имена на Земле остаются, здесь же…
— Скаут — это не твое имя, — перебила она меня. — Извини! Но у тебя же не было крестного, сейчас вблизи я это ясно вижу, соответственно и имянаречения не было. Никто не представил тебя Стиксу, а это нехорошо, — не сводила она с меня взгляда, от которого у меня мурашки по всему
— Мошух–нанрен!
— Что, простите? — от нереальности происходящего у меня в голове шарики за ролики заехали, совсем перестал что–либо понимать.
— Мошух–нанрен, — повторила, и не скажешь что китаянка, так широко глаза у нее в данный момент раскрылись, — это твое имя.
— Мошух–на…
Так и хотелось выругаться, но пересилил себя. Да и толку ругаться, Чина в данный момент никого кроме себя не слышала, продолжала заворожено, широко открытыми глазами внутрь меня смотреть. И я уже кажется понял, кто меня посетил и почему ее так встречали.
— У тебя очень редкий дар… и очень страшный, — быстро отвела она глаза в сторону, как будто действительно испугавшись чего–то только ей видимого.
— Что страшный — верю… — Еще бы мне не верить, сам ведь наблюдал ужас на лицах отдельных несознательных личностей после знакомства с гасныком. — Но редкий — вряд ли. Раз вы его слету опознали, да и не только вы. Вы знахарка?
Задал вопрос и замер, боясь услышать отрицательный ответ. Ведь если я не ошибаюсь, то сейчас все мои проблемы разом решатся. Еще от Профа, при первой с ним встрече, про людей с таким даром слышал: он тогда и говорил, что раз дар мой еще не проклюнулся, то ему помощь знахаря нужна. Мол знахарь дар и пробудит, и научит меня им пользоваться. И вот…
— Да, я знахарка, — подтвердила она мои подозрения. Помассировав глаза, Чина снова посмотрела на меня, только уже обычным взглядом, и кивнув в сторону газовой печи, произнесла: — У тебя горит что–то.
— Черт! — и сам почувствовал, что ужин мой того, уже не ужин.
Вскочил, чуть стол при этом не перевернув, потушил огонь под кастрюлькой и отодвинул в сторону бывшее овощное рагу. Сам может быть и рискнул бы всё это съесть, но… У меня в гостях знахарка! Губы так же, как и у всех тех, у лифта ее встречающих, непроизвольно в улыбке растянулись.
— Сейчас! Минутку!
Наблюдая за моими метаниями с легкой улыбкой на лице, Чина чуть ли не обреченно вздохнула и головой покачала.
— Успокойся, Мошух–нанрен, — произнеся мое новое имя с каким–то непонятным подтекстом, она еще более широко улыбнулась. — Не надо ничего на стол готовить. Лучше расскажи, что ты имел в виду когда говорил, что не только я твой дар опознала?
— Сейчас! — вспомнил наконец, что есть у меня всё же чем ее угостить. Для Махи у Костыля помимо продуктов еще и фрукты разные прикупил, вот и пригодились, не зря патроны потратил. — Я быстро!
Как поставил в спальне на столике, так там сейчас и стоит та плетеная фруктовница — бананы, белый виноград, киви, персики и груша в ней. Вот это всё и поставил перед Чиной.
От вина, как и от любого другого спиртного, она отказалась, вместо этого, отщипнув виноградинку, напомнила о своем вопросе. Ну, я и не стал ничего скрывать, раз она мой самый главный секрет
Чина слушала не перебивая, и, как только я закончил, рассказав напоследок о принятом решении в лес идти и там с даром разбираться, еще какое–то время молчала.
— Плохо, что твой дар на эмоции завязан, — после небольшой паузы заговорила она. — Он теперь что зверь, на любую твою сильную эмоцию реагировать будет.
Уже реагирует. Чем дальше, тем чаще я его ощущаю, и уже не только при совсем уж сильных эмоциях, но и при просто сильных. Но об этом я не стал говорить, вместо этого…
— Вы можете помочь? — замирая в душе, задал ей вопрос. — Хотя бы научить его самому, по своему желанию вызывать.
— Нет, Мошух–нанрен, — с грустной улыбкой на лице, отрицательно качнула головой Чина. — Ни я, ни кто другой тебе помочь не сможет. Твои дар действительно очень редок, распространены страшилки о нем и ему подобных, которыми люди друг друга пугают. Еще наслушаешься таких. Вот и тот лысый, что его опознал, дара своего лишившись, видимо вспомнил подобные рассказы.
Но меня не волновал тот круглый лысый «не нацик». Вспыхнувшая было надежда — испарилась, знахарка помочь мне почему–то не может… или не хочет?
— Я, очень давно и далеко отсюда, знала человека с подобным даром, — рассказывала тем временем Чина. — Его в тех местах Малефиком прозвали. «Страшны проклятия малефика» — процитировала она кого–то с улыбкой на лице, погрузившись на миг в свои воспоминания. — Но и гаситель красиво звучит, — улыбка сползла с ее лица, и Чина посмотрела мне прямо в глаза, — точно отображает суть твоего дара. Именно поэтому я и не могу тебе помочь, Мошух–нанрен. Твой дар и на меня подействует. Как только я попытаюсь тебе помочь знахарскими силами, так сразу же лишусь и их, и всех остальных, что у меня есть. Твой Гаснык, как ты его называешь, не потерпит вмешательства в свою суть. Будет защищаться. И пусть он у тебя еще слабенький, способный только на несколько секунд дара лишить, но он будет это делать постоянно, когда я с ним соприкоснусь. А лишиться дара… — покачала она головой, — это очень страшно, Мошух–нанрен.
— Понятно, — выдохнул я немного потерянно, она действительно не может мне помочь. — Так что мне делать? Как научиться с гасныком взаимодействовать?
— Тут всё будет зависеть от тебя, Мошух–нанрен, насколько сильна у тебя сила воли. Сможешь удержать его в узде, когда он будет стараться подавить тебя, вырваться на волю; сумеешь его обуздать, подчинить — он смирится, станет полностью тебе подвластен и уже независим от эмоций. Но, если он победит… — она грустно качнула головой. — Это будет страшно, так как ты станешь продолжением своего дара, а не наоборот. Всегда помни, Мошух–нанрен, что это твой дар и именно ты им управляешь, а не наоборот. Какие бы ты эмоции не испытывал — помни, Гаснык — часть тебя, и ты, и только ты его направляешь. Направляешь куда тебе нужно, и когда нужно.