Гастролеры, или Возвращение Остапа
Шрифт:
– А Стена Плача?! – вспомнив, задал он вполне резонный вопрос.
– Стену Плача решено оставить палестинским арабам. Пусть плачут себе на здоровье, – лицо незнакомца по-прежнему источало гриф секретности, но уже средней степени, поскольку главный секрет таковым уже не являлся. – Евреи своё отплакали. Теперь настала очередь поплакать другим. Евреи оставляют пропитанный скорбью и печалью монотонных нескончаемых псалмов и копотью лампад священный Иерусалим.
Жульдя-Бандя поразился, что так легко и непринуждённо «родил» столь мощную тираду.
– Евреям с их праздничной конституцией, далёкой от меланхоличных настроений, ни к чему столько грусти и показного послушания.
Ракоторговец, с трудом переваривший треть мощной тирады незнакомца, удивлённо покрутил головой:
– Ты откель такой вумный?!
– Из Соединённых Штатов Армении.
– Поди, врёшь?
– Шоб я сдох!
Крестьянин подарил единоверцу самого большого рака, коего тот тут же съел.
Прощаясь, Жульдя-Бандя пожал ему руку:
– Спасибо! Родина тебя не забудет… но и не вспомнит!
– А ну-ка, погодь, – ракоторговец остановил его, приглашая сесть рядом на ящик, явно не из праздного любопытства. – Вот ты немножко умный человек…
– Я немножко очень умный… – охотно согласился парижанин.
– И щебечешь красиво. Ты по религии – христьянин?..
– Христьянин.
– И я христьянин, но дороги в церкву не помню. Не знаю, хороший ты человек или такой, как все…
– Конечно, хороший! – Жульдя-Бандя аж привстал с ящика, в попытке это каким-то образом материализовать. Что и произошло. – Иной раз смотрю на себя в зеркало и не налюбуюсь: «Какой же ты все-таки замечательный парнище»…
– Вот ответь мне, добрый человек, на один вопрос… – торгаш сделал паузу, поскрёб клешнёй за ухом. – Ответишь – все раки твои!
– Можешь завернуть!
– Не-ет, ты погодь, погодь. Не гони, так сказать, лошадей! – мужик пожурил натруженным порепанным крючковатым пальцем. – По нашей религии кто самый главный?..
– Иисус Христос…
– Вот! – крестьянин придал указательному пальцу вертикальное положение. – А
отчего ж мы говорим: «Слава Богу»! Восхваляем не Христа, а Бога…
– Та-ак. Это вопрос серьёзный. Тебя как зовут?
– Мыкола.
– Меня Вовик. Мыкола, дуй за пивом. Эта дискуссия, как минимум, на полчаса, а то и вовсе на час.
Вскоре ракоторговец вернулся – по паре бокалов пива в каждой руке. Он провёл мастер-класс по очистке раков, приготовившись слушать.
– Так вот, – Жульдя-Бандя стал серьёзным соотносительно поднятой темы. Он сделал внушительный глоток пива пред тем, как начать. – В мире три основных религии: ислам, буддизм и христианство, плюс мелкие, например, такие как юдаизм, индуизм. Исламисты поклоняются Аллаху, буддисты – Будде, христиане – Иисусу Христу, иудеи, евреи поклоняются Яхве.
Мыкола кивнул, соглашаясь с нехитрыми доводами рассказчика.
– Мораль евреев начинается и заканчивается деньгами, – собеседник глотнул пива, закусывая очищенным хвостиком рака, чем, слушая, занимался Мыкола. – Именно за это их, мягко говоря, не любят: христиане, мусульмане и буддисты, а возможно, даже и адвентисты седьмого дня. Один древнегреческий мыслитель сказал: «Все нации по-своему недолюбливают друг друга и все вместе ненавидят евреев (ремейк, М. Твен)».
Мыкола, я тебе как брату скажу, им просто завидуют. Простая человеческая зависть. У тебя есть раки, а у евреев есть деньги. Они купят твоих раков вместе с тобой. Вина евреев только в том, что они умеют делать деньги, а ты умеешь их только тратить.
Собеседник тяжело вздохнул, кивая головой, поскольку лучше тратить деньги получалось у его бабы: то абажур на лампочку ей подай, то стулья заместо табуреток, то клеёнку на стол, то пальто новое, хотя в этом и четырёх зим не отходила…
– Я приведу тебе пример. Я дарю тебе миллион. – Жульдя-Бандя придвинул к собеседнику рака, который, откровенно говоря, до миллиона несколько не дотягивал. – Что ты с ним будешь делать?
Тот, нисколько не обрадовавшись столь щедрому подарку, неопределённо пожав плечами, стал чухать клешнями ладошку:
– Ну… куплю машину. – Он сгорнул на сторону губы, сощурив левый глаз, поскрёб подбородок, силясь эффективно потратить деньги. – Дом в Евпатории. Ка..нет – яхту, – ретировался миллионер, посчитав, что яхта на синей глади моря будет смотреться симпатичнее катера. – Шубу бабе… эту…
– Норковую, – порекомендовал собеседник.
Мужик утвердительно кивнул и, покушаясь купить что-нибудь ещё, открыл для этой цели рот.
Жульдя-Бандя обозначил руками, что, пожалуй, для начала хватит и этого.
– А еврей купит заправку, которую будет кормить Мыколына машина, должность директора городского кладбища, куда впоследствии его и отнесут…
Ракоторговец хихикнул.
– А может, он купит «Привоз», – рассказчик воздвиг палец, – и лёгкий дождичек ассигнаций будет пополнять его финансовое озеро… Через год же твой сын, по пьяни, разобьёт машину. Дочка с друзьями, накурившись гашиша, посадит на риф и утопит яхту. Завистливые соседи сожгут твой дом в Евпатории. Моль сожрёт шубу… и ты как был бедным, так и останешься. Выходит, что я напрасно подарил тебе миллион. Ты его торжественно просрал. – Жульдя-Бандя вернул рака обратно.
Мужик улыбался, слушая убедительные доводы рассказчика.
– Евреи пережили ассирийскую, египетскую, римскую, византийскую, христианскую цивилизации, – рассказчик отхлебнул пива, напустив на себя философской мудрости. – Для тех, кто выражает к ним свои чувства открыто, евреи, управляющие христианами, мусульманами и буддистами, вместе взятыми, придумали закон об антисемитизме, по которому тебе дано право выражать свои чувства только утробно, в глубине души. Человечество с удовольствием ненавидит евреев…