Гатчинский бес
Шрифт:
Настенька удалилась, оставив Белозерову полный разброд в мыслях. Дедуктировать совершенно расхотелось. Однако, возвращаясь к делу, надо было встретиться с Болотиным и обсудить версию об отравлениях.
Накануне, обедая с подполковником, они договорились о способе связи. Проще всего, конечно, было бы дойти до почтового отделения и телефонировать во дворец. Однако на весь город насчитывалось едва ли три десятка номеров, так что факт разговора заезжего художника с помощником дворцового коменданта неминуемо стал бы известным и мог вызвать к Сергею досужий интерес. Поэтому Болотин предложил иной способ. На Бомбардирской улице держал табачную лавку
Гриценко оказался пожилым кряжистым малороссом с вислыми усами и крупным носом в красных прожилках, указывающих на пристрастие бывшего унтера к горячительным напиткам. В лавке было безлюдно. Представившись, Сергей спросил папиросы «Дюшес» и передал для Болотина записку с просьбой завтра вместе пообедать в трактире Варгина. Сегодняшний день он решил посвятить знакомству с городом и живописи.
– Нынче же отнесу, – коротко сказал Гриценко. – А папиросы-то возьмите.
Ругнув себя за рассеянность, Сергей вернулся к прилавку и взял коробку. Положительно, образ Настеньки, засевший в голове, путал все мысли.
Выйдя на улицу, Белозеров побрел куда глаза глядят. Утро выдалось на славу, и уже было бы жарко, если бы не легкий освежающий ветер, игравший полами пиджака. В стеклах домов вовсю резвились яркие солнечные блики, бездонную синеву неба оттеняли кипенно-белые облака, молодая листва шелестела совершенно умиротворяющим образом. Пожалуй, так хорошо и спокойно Сергей не чувствовал себя с прошлой весны, когда проводил офицерский отпуск в доме Феодоры Спиридоновны. Славный выдался отпуск, и рисовалось от души, вот только однажды ночью молодая вдова впервые намекнула, что неплохо бы им пожениться…
Свернув налево, Сергей вышел на улицу Купеческую. В полном соответствии с названием первые этажи домов по обеим сторонам мостовой были увешены торговыми вывесками. Чем тут только не торговали! Одеждой и обувью, мясом и винами, скобяными изделиями и тканями, чаем и кофе…
Молодая дама в элегантной шляпке буквально тащила немолодого спутника в ювелирную лавку, а тот, вытирая пот с лица, слегка упирался. Мальчонка в матросской шапочке с хныканьем тыкал пальцем в витрину с игрушками, хотя родители делали вид, что ничего интересного там нет. Юноша студенческого вида остановился у книжной лавки и жадно разглядывал фолианты, во множестве выставленные за стеклом… Словом, на Купеческой улице кипела жизнь – разноголосая, многоликая, пестрая. У Сергея мелькнула мысль, не поработать ли тут. Но по тротуарам в обоих направлениях фланировала публика, и пристроиться с мольбертом, увы, было совершенно негде.
Он медленно шел вперед, с любопытством читая многочисленные вывески, когда неожиданно в уши ворвался испуганный женский вопль. Кричала дама, буквально вылетевшая из дверей суконной лавки. Споткнувшись, она чуть не упала, и Сергей едва успел ее подхватить.
– Вы не ушиблись, сударыня? – спросил он, придерживая даму за талию. – Что случилось?
– Там, там… – потрясенно лепетала женщина, указывая на витрину лавки. Шляпка где-то потерялась, волосы растрепались.
– Да что там-то? – прикрикнул Сергей и даже слегка встряхнул даму, чтобы привести в чувство.
– Выбирала себе сукно на пальто, а он… ну, приказчик… вдруг закричал и кинулся на меня. Как не придушил, не пойму… Ну, я с испуга вцепилась ему в глаза, он меня отпустил и схватился за лицо. Я бегом на улицу, а тут вы… Господи, ужас какой!
Дама в полуобморочном состоянии склонилась на грудь Сергея.
Из распахнутых дверей лавки раздался звук сильного удара, сопровождаемый сухим треском, – словно ломали доску.
Вокруг них уже собрались люди. Передав женщину на попечение ближайшему зеваке, Сергей решительно зашел внутрь. Ситуация ему что-то напоминала и, мало сказать, не нравилась. Требовалось разобраться.
С первого взгляда стало ясно, что дама ничего не преувеличила. В лавке царил разгром. Пол устилали полуразвернутые штуки сукна. Под ногами хрустела вдребезги разбитая посуда. Ножки разломанного стула валялись вдали от сиденья.
Посреди разгрома лихорадочно приплясывал на месте и дико озирался нестарый крепкий человек в плисовой поддевке и сапогах, с окладистой бородой на расцарапанном багровом лице (эк дама постаралась-то…). Расхристанная сатиновая рубашка обнажала широкую грудь, поросшую густым волосом, в котором совершенно терялся медный крестик. Налитые кровью глаза угрожающе уставились на Белозерова.
– Ты бы, братец, успокоился, – мирно предложил Сергей, снимая с плеча и аккуратно ставя к стене сумку с мольбертом. – Что это ты, право? Женщину испугал, беспорядок учинил… Нехорошо.
– Убью! – заревел приказчик.
По-бычьи склонив голову, он с пеной у рта ринулся на Сергея. Тот был готов и встретил нападающего прямым правой в челюсть. Примерно так же недавно пришлось поучить непутевого зятя, только сейчас удар был не в пример сильнее, аж кулак отбил. Челюсть явственно хрустнула. По идее, приказчик должен был бы лишиться не только зубов, но и чувств, однако не тут-то было. Свалившись на пол, он с утробным рычанием быстро, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги.
– Пошутили и будет, – сердито сказал Сергей, потирая ушибленный кулак. – Охолонись, Аника-воин, зашибу ведь…
Харкнув кровью с крошками зубов, приказчик неожиданно схватил с прилавка большие ножницы для резки сукна. Ого! А шутки-то кончились, подумал Сергей, остро жалея, что нет у него в руке привычной сабли. Этакими зарезать – пара пустяков…
Он отскочил в сторону и успел перехватить руку с нацеленными в грудь ножницами. Резко и сильно вывернув за спину, дернул вверх так, что затрещала кость. Приказчик страшно закричал… да и хрен с ним: на войне как на войне. Завершая разгром противника, Сергей крюком, со всего размаха, ударил снизу в подбородок. И навалился на рухнувшее, конвульсивно вздрагивающее тело.
В лавке между тем скопились люди, испуганно созерцавшие поединок. Расталкивая публику, ворвались два городовых. Они быстро связали валявшегося без сознания приказчика.
– Ну и дела, – хрипло сказал один. – Что это с Пентюхиным? Всегда тихий, спокойный, почти и не пьет. Опять же семейный, пятеро по лавкам… Все погромил, на людей кидался. Какая муха его укусила?
– Разберемся, – отрезал другой, постарше, вытирая пот со лба, изрубленного морщинами. Обращаясь к Сергею, он уважительно добавил: – Молодцом, сударь! Если б не вы, он бы тут таких дел наворотил… А вы, наверное, приезжий? В первый раз вижу.