Гатчинский бес
Шрифт:
Глава третья
Гатчина – место особое, знаменитое.
Бывший пригород Санкт-Петербурга указом императора Павла в конце прошлого века был преобразован в город. Еще цесаревичем полюбил Павел Петрович эти красивые тихие места, находил здесь покой и отдохновение, невозможные в суетной столице. Окруженная живописными лесами и озерами, Гатчина стала царской резиденцией, верно служившей суверенам из поколения в поколение.
Сердцем города конечно же был дворец в итальянском стиле, возведенный еще графом Орловым и перестроенный при Павле. Его опоясали прекрасные парки, над ландшафтом которых с любовью трудились лучшие российские мастера, – куда там Версалю! Но в отличие от вылощенных версальских гатчинские парки изобиловали всевозможной дичью, и добычей царской охоты становились олени, лани, медведи, волки, лисицы. Били и птицу – тетеревов, фазанов, глухарей. В прозрачных озерах во множестве водились щуки, налимы, окуни, караси. Не удивительно, что увлекавшийся охотой и особенно рыбалкой Александр Третий так стремился в Гатчину, решительно предпочитая маленький город большому Санкт-Петербургу.
Но если император с семьей с первых же недель царствования практически поселился в Гатчине, то, конечно, отнюдь не только (и не столько) из-за местных красот и охотничьих радостей.
Что происходило? Казнь народовольцев-цареубийц и последовавший разгром их партии должен был бы успокоить двор и общество. Однако тень мученика Александра Второго, витавшая над головой наследника, взывала к осторожности. О подготовке очередных покушений в столице говорили как о неизбежном. Петербургский обер-полицмейстер Баранов еженедельно докладывал, что напал на след новых террористических групп, и если берега Невы пока не огласились еще более мощными взрывами, то лишь благодаря его, Баранова, усердию.
Менее всего великана Александра можно было бы назвать трусом. Цесаревичем он прошел турецкую кампанию и пулям не кланялся. Но сейчас речь шла об опасности совершенно особого рода. Что станется с Россией, коли, не приведи господь, она лишится второго подряд самодержца? Устоит ли? Как сложится судьба самодержавия? И возможно ли обеспечить августейшую безопасность в столице? Одно из покушений на отца произошло как раз в Зимнем дворце… Александр напряженно размышлял об этом и склонялся к мысли, что не время теперь демонстрировать присущее ему спокойное мужество. Ну что ж… В битвах порой приходится отступать на заранее подготовленные оборонительные редуты.
Таким редутом в сражении с народовольцами для императора и его семьи стала Гатчина.
Тяготившийся дворцовым официозом Александр ее любил. Маленький уютный город в статусе царской резиденции, щедро снабжавшийся из казны, шел в ногу со временем. Здесь были водопровод, канализация и телефон, дворцовую площадь освещали электрические фонари со «свечами Яблочкова», между столицей и Гатчиной бодро сновали паровозы. Работали полотняный и стекольный заводы, солдатский госпиталь и аптеки, трактиры и торговые конторы, гимназии и храмы – от православных до лютеранских. Городок жил чинно, спокойно, размеренно. Степенная публика неторопливо прогуливалась по чистым улицам, мужчины раскланивались с дамами, городовые козыряли прохожим. Дивный, дивный уголок Российской империи… Даже не верилось, что в каких-то сорока верстах бурлит нервно живущая столица с ее заботами, проблемами и, пуще того, угрозами.
Однако дворцовый комендант генерал Черевин оставался начеку. Охрана дворца была организована по наивысшему разряду. Хозяина земли Русской денно и нощно берегли сотни солдат, кирасиров и полицейских. Вместе с тем выражение «гатчинский затворник» по отношению к Александру было не вполне справедливо. Он время от времени выезжал в Санкт-Петербург и губернии, бывал за границей, отдыхал в Ливадии. И все же именно Гатчина стала императорской штаб-квартирой, в которой Александр ежедневно трудился по десять-двенадцать часов в сутки. Министры с докладами, фельдъегеря с корреспонденцией, европейские послы с верительными грамотами – все спешили сюда. Крохотная точка на российской карте вдруг превратилось в центр принятия решений, определявших ход событий в бескрайней империи и далеко за ее пределами. Вот так – ни больше ни меньше.
Согласитесь: в интересное место направили отставного гусарского поручика Сергея Васильевича Белозерова…
Сергей прибыл в Гатчину по железной дороге. Стоял замечательный майский день – ясный и теплый. Маленькое красивое здание вокзала выглядело по-домашнему уютным. Высокие клены и тополя, обступившие станцию, гостеприимно шелестели нарождающейся листвой. Сойдя на перрон и с удовольствием вдохнув чистейший воздух, Сергей жестом подозвал носильщика в длинном фартуке.
– Поднеси-ка, любезный, до извозчика, – распорядился он, позевывая.
Дюжий парень подхватил чемодан с объемистым саквояжем и устремился вперед, с любопытством поглядывая на Сергея. Человек как человек, вид барский, штиблеты с пуговками и костюм в клетку, а большую сумку не отдал, – повесил через плечо и сам надрывается… Откуда ж было знать носильщику, что новенький дорогой мольберт Сергей не доверил бы никому.
Сгрузив багаж в коляску и получив пару монет, парень ушел, а Белозеров уселся на мягкое сиденье.
– Куда едем, барин? – спросил извозчик, поигрывая кнутом.
– А вот ты мне сейчас и скажешь куда…
– Это как?
– А вот так. Я на отдых приехал. Поживу здесь месяц, может, и два. Где бы мне снять жилье? Приличное, само собой? Ты же местный – подскажи, не обижу.
Извозчик почесал окладистую бороду.
– Дачу, что ли? – спросил он.
– Да нет. Хотелось бы в городской черте. Я, любезный, художник, – буду город ваш рисовать. А на природу при случае и так съезжу.
Извозчик сдвинул картуз на лоб и задумался.
– Дык ить оно как… Ежели приличное, да в городе, – стало быть, надо в посад.
– Годится, – согласился Белозеров. – А в посаде что?
Выяснилось, что Гатчинский посад – это своего рода внутригородской поселок, в котором живут дворцовые служители. Люди сплошь солидные, и дома хорошие, справные. Кое-кто не прочь увеличить доходы, сдавая жилье внаем. Вот, например, вдова царского егеря Авдотья Семеновна Печенкина. Там, правда, и цены кусаются…
– Вези к Авдотье Семеновне, – распорядился Белозеров. – А с ценами разберемся.
Под мерный цокот копыт по булыжнику мостовой он рассеянно смотрел по сторонам и напряженно думал о своем, что, впрочем, не мешало машинально фиксировать присутствие на городских улицах хорошеньких женщин. По первому впечатлению, их в Гатчине хватало. Это неплохо. Но сейчас не главное…
Вот уже три дня Сергей пребывал в состоянии полной внутренней растерянности – состояние для военного, да еще гусара, нехарактерное. Кирилл Иванович с Победоносцевым озадачили по самую маковку, но это полбеды. Мало ли какие задачи ставили ему по службе, особенно во время маневров… Беда в том, что дядино поручение живо напомнило народную сказку «Поди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что». Откровенно говоря, тревогу высших инстанций Сергей не разделял. Рассуждая философически, мир велик, странности в нем нет-нет, да и случаются, и надо ли так переживать из-за происшествия с ефрейтором Мордвиновым… Однако очевидно, что в непонятном деле дядя с обер-прокурором видели зерно угрозы – неясной и оттого особенно пугающей. Сергею предстояло подтвердить или, напротив, развеять их опасения. Вот только как?..