Гатчинский бес
Шрифт:
– Ты бы еще объяснил, откуда такой взялся, – пробормотал Желябов. Говорил он это не раз, и всякий раз Виктор только отмахивался.
За чаем Желябов коротко изложил план покушения.
– Дельно, – сумрачно оценил Виктор. – Но почему этот босяк Рысаков? Ты мне обещал…
– Даже не думай, – твердо сказал Желябов. – У тебя другая роль.
– То есть?
– Твое дело поважнее будет. И не спорь, слушай меня…
Желябов с удовольствием чуть ли не впервые за год общения обнаружил, что Виктор способен удивляться. Вон даже
– Все должно получиться, слышишь? И все получится. Александру не жить. А вот жить ли после этого партии… не знаю. Просто не знаю. Армия, полиция, жандармерия – все ловить нас кинутся. Встанет ли народ, защитит ли нас? Не уверен. Народ быдло… я знаю. Мерзкое болотное быдло.
– Согласен, – так же негромко откликнулся Виктор.
– И получается, что дело останется незавершенным, – продолжал Желябов. Он сам себе в этот миг нравился: спокойный, властный, всезнающий. Пророк. – Я, может быть, революции не увижу. Но она будет, непременно будет. И если я чего-то не успею, доделаешь ты.
Виктор отодвинулся и внимательно посмотрел на Желябова.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– А вот что…
Желябов поднялся и, разминая ноги, прошелся по кухне. Мельком подумал, что решать мировые проблемы на кухне – исконная русская традиция. Усмехнулся.
– Ты мне нравишься, – наконец сказал он, присаживаясь. («Это намек?» – хмыкнул Виктор.) – Не зубоскаль… Ты человек твердый. Кому я могу оставить партию? Кибальчичу? Он, кроме своей химии, ничем не интересуется. Перовской? Баба, она и есть баба. Кому? Истеричке Засулич? Ну, есть еще кое-какие люди, но именно что «кое-какие»… Если завтра со мной что-то случится, кто сделает дело? Кто Россию вздыбит?
Виктор слушал, прищуря глаза, и понимал, что у Желябова ярко выраженная мания величия. Надо же – вздыбить Россию… Его личные планы были не в пример скромнее. Он хотел убить императора – и только. Были на то свои причины. Однако партия – пусть немногочисленная – это кое-что. На дороге не валяется. И если Желябов, предчувствуя провал, хочет подстраховаться, то он, Виктор, ему в этом поможет. Весь мир взорвать, конечно, не получится. Но хотя бы эту ненавистную, грязную, Богом проклятую Россию…
– Можешь на меня рассчитывать, – спокойно сказал он. – Однако как ты себе это представляешь? В партии меня не знают, я всегда контактировал только с тобой…
Желябов вышел в комнату и вернулся, держа сложенную пополам тетрадку.
– Возьми, – буднично сказал он. – Это список членов партии. Каждый откликается на пароль. Это мой личный пароль. Тебя будут слушаться.
– Что за пароль? – спросил Виктор.
Желябов сказал – на ухо. Виктор высоко поднял брови.
– Вот как… – протянул он.
– Нравится? – спросил Желябов, скалясь. – Вот еще…
Он протянул Виктору мелко исписанный лист бумаги.
– Мы не бедные, – сухо сказал он. – Деньги у нас есть. Пожертвования, эксы и вообще… Это номера счетов в Петербургском кредитном обществе, в филиале Швейцарского банка, во французском «Кредит женераль». Разберешься, не маленький.
– И ты мне все это отдаешь? – спросил Виктор после паузы, пряча лист в карман.
Желябов молчал долго. Долго-долго. А потом вдруг засмеялся.
– Слушай, а давай водки выпьем? – предложил он. – Что мы все чай да чай…
Достав бутылку казенной, налил два стакана, разломил черствый калач и выложил револьвер.
– Это закуска? – хмуро спросил Виктор.
– Это предупреждение, – почти весело сказал Желябов, и мелькнуло у него в глазах что-то сумасшедшее. – Я тебе сейчас отдал… Да я тебе сейчас отдал все: и людей, и деньги. Всю партию отдал. Я нищ!
Последние слова он проговорил совсем лихорадочно. «А ты, брат, истерик», – подумал Виктор и вслух произнес:
– Вообще-то я не напрашивался.
– А это неважно, – сказал Желябов, тихо смеясь. – Заруби на носу: отныне партия на тебе. Она пока ничего не знает, но она уже на тебе. Может, конечно, все еще и сложится. Может, через месяц власть рухнет, и я возглавлю правительство. А может, на гильотину пойду…
– На виселицу, – поправил Виктор, не глядя на Желябова. – В России нет гильотины.
– Заткнись… И запомни: этот Александр – мой. А следующего, если у меня ничего не выйдет, прикончишь ты. – Желябов залпом опрокинул стакан и уже спокойно добавил: – Ты сможешь. Поклянись, что все сделаешь. Слышишь? Поклянись! Или… – Он взялся за револьвер.
Виктор поднялся. Пафос он не переносил ни в каком виде. И вид взъерошенного бледного Желябова с оружием в пляшущей руке был ему неприятен. Ну, надо же: «Возглавлю правительство»… Уже не в первый раз Виктор подумал, что никакого серьезного осмысления ситуации у террористов не было. Да, пожалуй, и быть не могло. Ну откуда, скажите на милость, в умишке разночинца-народовольца сложится система управления огромной страной? Они мужественно суетились, они конспиративно шептались о борьбе за счастье народа и время от времени кого-то убивали во имя этого счастья… Их сила была лишь в том, что они действительно не боялись умирать. Жизнь их не баловала, и они ею не дорожили. И уж тем более не дорожили чужими жизнями.
– Не подведу, – наконец бросил Виктор и направился в прихожую. На него неожиданно упало целое наследство. Предстояло подумать, что с этим делать.
Провожая гостя, Желябов вдруг придержал за рукав и с неловкой улыбкой спросил:
– Ну, может, хоть сейчас объяснишь, откуда такой взялся? С какой звезды упал?
Виктор слегка улыбнулся.
– Звезда местная, российская, – почти весело сказал он. – Да не переживай ты так, все будет хорошо…
Через девять дней императора Александра Второго взорвали.