Гаугразский пленник
Шрифт:
Разглядывая помещение, я сначала совершенно не обратила внимания на… него. До тех самых пор, как он подошел ко мне совсем близко и сказал:
— Добрый день. Я доктор Ингар Валар. Можно просто Ингар — мы тут все на «ты».
Я подняла глаза.
И поняла, что пропала.
…Нет, на самом деле я, разумеется, ничего такого сразу не поняла. Наоборот: мне даже показалось, что он старый… я ведь ожидала после Винсовых рассказов, что он окажется старым. И безнадежно скучным: скажите, станет нормальный человек заниматься этими самыми историей с этнографией? И вообще он стоял уже слишком близко и был выше меня на две с половиной головы — разве я могла нормально его разглядеть?…
От меня ждали ответа, и я сказала:
— Юста Калан.
Он пожал мне руку. Ладонь у него была большая, очень теплая и такая сухая, словно ее всю жизнь мыли только в ионном очистителе.
— Не может быть. Винс!
Тот не шагнул — прыгнул вперед, загородив меня собой. Теперь я видела лицо Ингара поверх торчащих ежиком белых Винсовых волос. Рассматривала. Начинала понимать, что он вовсе не старый. Что он…
— Так тот человек, о котором ты говорил, — Робни Калан?
По обеим сторонам белого ежика вспыхнули двумя рубинами и без того красные уши.
— Просто я подумал… да.
Брови — как узкие крылья птицы чайки из приморской экосистемы. Четкие, будто обрубленные линии под скулами. Лоб — в полтора раза выше, чем бывают человеческие лбы. Глаза…
— Вы знаете Роба… доктор Валар?
Его имя — не говоря уже о «ты» — почему-то не далось мне вслух; я разозлилась и несколько раз повторила про себя: Ингар, Ингар, Ингар… Глупо вообще-то. А глаза у него обыкновенные, серые, прищуренные и в красных прожилках: и чего он не носит линзы, как все люди? Сейчас расскажет, что ходил с моим братом в одну группу социализации. Вообще удивляюсь, откуда у Роба такая широкая популярность — с его-то родом занятий. Но факт остается фактом: до фига народу не только, в курсе, но и всеми силами пытаются примазаться к его сомнительной славе.
Все равно не поверю. Уж для этого-то он — Ингар, Ингар!.. — точно старый.
Но ничего такого он не сказал.
— Садись, Юста. И ты, Винс. Кофе будете?
Не отводя глаз, я опустилась на сиденье.
И кивнула.
Длинная зеленая конусиль неудобно путалась между ногами — зато здорово попадала в цвет моих глаз. А с волосами ничего приличного не сделаешь. И какого, спрашивается, было так коротко стричься?!
Конусиль — вот эту самую, не аннигилированную потому, что у нее не вышел часоминимальный срок употребления, — я последний раз надевала по случаю выпуска из колледжа. Тогда у меня еще были длинные волосы. И все говорили, что я красивая.
Когда Ингар посвязил, я спала. Я сплю до стольки, до скольки считаю нужным, и не понимаю идиотов, которые, сменив Воспитальку на психобудильник, добровольно его программируют и подскакивают в одно и то же время каждое утро. Нет, было уже не совсем утро, я знаю. Но я же свободный человек!.. Это в детстве, хочешь — не хочешь, приходилось быть жаворонком.
Короче, он увидел меня: слипшиеся ресницы и спутанные волосы, потная мятая уродина. Кажется, еще и ругнулась, не открывая глаз, думая, что это Далька. А потом забыла извиниться — лишь идиотски разинула рот, разглядев на связилке его лицо.
И как теперь?!.
Я влипла в зеркало и, сложив губы бантиком, аккуратно зачесала волосы направо. Потом налево. Потом назад. Включила режим кругового обзора, плюнула и разлохматила прическу пятерней.
До нашей встречи оставалось еще два с половиной часа. Что с ними делать, я не представляла.
— Тебе очень идет.
Кафе называлось «Перфоманс». Собственно, потому я и решила, что это безумно изысканное и дорогое заведение. А оказалось — студенческая забегаловка, расположенная уровнем выше института. Во всем помещении я не заметила ни одной конусили длиннее колен. Идиотка.
Но зато мы были с ним. Вдвоем. И к тому же пили не кофе, а нормальный энергик.
— Винс много о тебе рассказывал. — Ингар улыбнулся.
— Плохого?
Надо же было хоть что-то отвечать.
— А почему ты так решила? Давала повод?
Мне не хотелось говорить с ним о Винсе. Мне хотелось говорить с ним о чем угодно… В общем, я совсем запуталась. И выглядела, наверное, полной дурой. Стриженой дурой в зеленой конусили до пят.
Его глаза смеялись. Прищуренные глаза с неимоверными ресницами, крылатыми, как и брови; и как я вчера умудрилась не заметить таких ресниц?! Ему, наверное, лет тридцать пять: ужас как много, но для мужчины еще может быть. Он посвязил — сам! Мне!!! Он пригласил меня…
В кафешку для студентов. И теперь смеется надо мной.
Или просто смеется?…
— Не переживай, только хорошее. Винс, насколько я понял, очень неплохо к тебе относится. Кстати, не обидишься, если я кое-что спрошу?
Пожала плечами. Голыми, кстати; но из-за гусиной кожи они вряд ли выглядели очень сексуально. Кто ж знал, что атмосферой тут запущен в холодильном режиме… Большинство дурочек-студенточек, разбросанных за столиками и вокруг стойки, были в пестрых термокомбиках и, судя по всему, прекрасно себя чувствовали. Ненавижу!…
О чем он хочет спросить? Нравится ли мне Винс? Пусть — честно отвечу и закроем тему. И тогда…
— Почему ты не выбрала себе первичную специализацию?
Вот так.
Я одним вдохом высосала энергик и закусила трубочку. Сделала рассеянное и пофигистское выражение лица. Значит, сейчас состоится очередное педагогическое внушение на тему потерянного года, выпадения из социума и т.д… и т.п. Что ж, не в первый раз. Послушаем, от этого не толстеют.
А ты что думала? Что доктор Валар, серьезный взрослый человек, наверняка знакомый (как он тогда отреагировал на твою фамилию, помнишь?) с родителями и, по их мнению, способный претендовать на авторитет среди подростков переходного возраста… Что он посвязил тебе, идиотке, для чего-то другого?!
— Юста… Я же просил не обижаться. Не хочешь — не отвечай,
Оказалось, что трубочка из-под энергика лежит передо мной, перекушенная на десять аккуратных кусочков. Я незаметно — ну, надеюсь, — сгребла их под стол, на корм мобильному аннигилятору. Пусть не думает.
— Почему же, я вам отвечу, доктор Валар. Первичная специализация — важный шаг, во многом определяющий ту нишу, которую впоследствии займет личность в Глобальном социуме. Это очень важный выбор, и мне не хотелось бы его форсировать. Видите ли, доктор Валар, еще лет десять назад, посещая группу социализации, я считалась проблемным ребенком, и потому…