Гавана
Шрифт:
Пепе не оставил места для Эрла, но тот и не намеревался садиться, считая, что в такой обстановке лучше быть на ногах, чем на заднице. Поэтому он стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди так, что правая рука находилась снизу и почти касалась пистолета. Время шло, одна мелодия мамбо сменилась другой, а та третьей. Пепе молчал, Эрл молчал, Mamasita складывала длинные колонки цифр, и вдруг:
— Айе-е-е-е-е! Нет, пожалуйста, нет!
Это был голос Эсмеральды, вопившей так, будто на нее накинулся сам дьявол, а затем послышался безошибочно узнаваемый глухой звук — звук кулака, с изрядной силой ударяющего по лицу.
— Будь ты проклята, воровка!
Эрл оказался там в следующую секунду. В комнатке, слабо освещенной мигающим искусственным светом, конгрессмен лежал на женщине и с силой лупил ее по окровавленному лицу. Эрл обхватил его железной медвежьей хваткой и оторвал от женщины, машинально отметив, насколько у конгрессмена дурацкий вид со спущенными до колен брюками, с торчащим напряженным членом, дергающимся в такт конвульсивным движениям тела, с лицом, залитым потом ничуть не меньше, чем лицо проститутки — ее кровью, и с его знаменитыми серебряными волосами, напоминающими сейчас воронье гнездо.
Эрл перенес его в сторону, не прислоняя к стене, а сам расположился между ним и скорчившейся в постели, рыдавшей и дрожавшей всем телом женщиной — ее кровь уже успела пропитать простыни, которые в мигающем свете обрели фиолетовый цвет.
— Я заплатил, — орал конгрессмен. — Она мне не дала, не дала, но я заплатил, я заплатил!!!
Эрл стоял, широко расставив руки в стороны, словно регулировщик на перекрестке, чтобы держать конгрессмена вдали от его жертвы, не причиняя ему боли.
— Будет, будет, — отеческим, почти ласковым тоном заговорил он. — Будет, остыньте, успокойтесь. Вы же не хотите сделать ничего такого, о чем будете потом жалеть. Дело того не стоит, сэр. Вы сейчас спуститесь вниз, мы отвезем вас в посольство, вы как следует вымоетесь и...
Тут у него за спиной оказался Пепе.
— Но, сеньор, она всего-навсего черномазая шлюха и ничего не значит, шлюха должна делать все, что...
Теперь в комнату проникла и Mamasita. Она вбежала с таким видом, будто хотела успокоить свою девочку. Но безумие происходящего только усилилось. Вместо того чтобы нежно обнять Эсмеральду, она своей рукой, на каждом пальце которой красовалось по нескольку перстней, — бац! — врезала несчастной еще сильнее, чем босс Гарри.
Эрл схватил мадам за плечо и с силой швырнул к стене, причем настолько удачно, что она треснулась всей спиной, широко раскинув руки, раскрыла рот и выпучила глаза, не в состоянии произнести ни слова. Потом он хорошенько толкнул Пепе — просто так, лишь потому, что у него было настроение потолкаться.
Покончив со всем этим, он наконец-то занялся конгрессменом и, практически не прикасаясь к нему, сумел кое-как привести того в порядок, чтобы можно было спокойно вывести его наружу. Что касается Пепе, если он сломал спину о стол, когда вылетел из комнаты, то ему же хуже; он, Эрл, сам отлично умел водить большой «кадиллак» и вполне мог привезти конгрессмена в посольство.
Вроде бы все шло хорошо: ему даже не требовалось держать конгрессмена на весу, и штаны босса были уже надеты, только ремень не застегнут, и босс с телохранителем уже направлялись к двери, как вдруг Эрл увидел мужчину с ножом.
Откуда он взялся? Эрл так никогда и не узнал этого. И что хуже, за спиной мужчины стоял еще один, тоже с ножом, этакой испанской штучкой с костяной рукоятью, из которой, коротко блеснув, выскочило лезвие, вытолкнутое мощной пружиной.
— Эй, эй, — проронил Эрл.
— О боже, — пробормотал босс Гарри и начал самым жалким образом сползать на пол, как будто рассчитывал таким образом надежно спрятаться.
— Подонык, — с диким акцентом заявил первый из людей с ножами. — Щас в куски резать будим, cabrone [27] .
27
Козел (исп.). В испанском языке это слово имеет не менее оскорбительный смысл, чем в современном русском.
Эрл никак не мог согласиться с их намерениями, а потому, не раздумывая, врезал парню прямо в нос. Удар был настолько молниеносным, что, пожалуй, его не смог бы уловить даже затвор фотокамеры. Эрл почувствовал удовлетворение, как это бывало, когда ему что-нибудь хорошо удавалось. Голова незнакомца дернулась назад, глаза закатились, а из расплющенного носа сразу же хлынула кровь. Человек захрипел — этот звук сопровождался клокотанием жидкости в горле; из внезапно раскрывшегося рта вывалилось несколько выбитых зубов. Лицо бандита сделалось пепельно-серым, колени подогнулись, и он с глухим стуком рухнул на пол рядом со сжавшимся в комок конгрессменом. В этот момент второй незнакомец выскочил вперед и попытался ткнуть Эрла ножом.
Нельзя драться с человеком, который вооружен ножом, и не получить пореза. Но когда получишь порез, главное — не отвлечься на зрелище собственной крови. Нападавший, явно мастер по части владения ножом, судя по его позе, резким уверенным движениям и манере держать лезвие немного в сторону, резанул по выставленной вперед для защиты левой руке, сделав рану в добрых два дюйма, и сквозь дешевый пиджак Эрла, совершенно не впитывавший кровь, хлынула алая струя.
Довольный успехом, достигнутым с первого удара, бандит отступил на шаг, желая полюбоваться на свою работу и насладиться аплодисментами восхищенной аудитории. Это была грубая ошибка, поскольку Эрл здоровой рукой поймал запястье вооруженной руки противника и дернул ее на себя и вверх, одновременно поворачиваясь и проходя под нее. Прием джиу-джитсу, которому он выучился где-то на востоке, получился прямо-таки идеально. У бандита не было ни единого шанса вырваться, хотя раненая рука Эрла страшно разболелась. Что с ним делать дальше? Вопрос был очень серьезным. Ответ оказался единственным: лестница.
Крепко держа противника, который пытался вырваться и дергался, словно рыба на крючке, Эрл подвел его к вершине лестницы и, не дав сориентироваться, швырнул вниз. Человек вскрикнул и с грохотом полетел по ступенькам. Его руки и ноги безвольно болтались, а голова несколько раз громко и жутко треснулась о камень, причем один удар показался прямо-таки оглушительным.
Оказавшись внизу, он так и остался лежать, раскинув руки и закрыв глаза. Из многочисленных ссадин на лице, полученных во время падения, начала сочиться кровь.
«Вот дерьмо», — подумал Эрл. Он решил, что убил парня, а это могло привести к разным неприятностям. Но с другой стороны, охранник публичного дома не должен быть слабаком; вот и этот, немного полежав, открыл глаза, потряс головой и неуверенно поднялся. Взглянув снизу вверх на победителя, он схватился за правую руку, которая теперь была неестественно вывернута, истошно выкрикнул какое-то испанское ругательство, распахнул дверь и устремился в ночь.
Эрл отвернулся и стиснул пальцами руку, пытаясь остановить кровь. Вот теперь рана разболелась по-настоящему.