Гавана
Шрифт:
— Я ничего об этом не знаю.
— Да нет же, знаете. Все это устроено по вашему личному приказанию.
Лански промолчал.
— У меня есть свои источники. Я знаю обстановку. Я говорил вам: со всеми проблемами сначала обращайтесь ко мне.
— После того как здесь чуть не подстрелили конгрессмена, на меня стали оказывать давление наши люди. Они вложили сюда большие деньги и рассчитывают на серьезные доходы. И они не хотят все это потерять.
— Мы тоже не хотим, чтобы они несли потери. Мы также не хотим неприятностей для «АТ&Т», «Хилтона», «Юнайтед фрут», «Херши», «Домино шугар» и других. Мы не можем этого допустить.
— Возникла угроза. Никто не хотел что-либо делать. Мы решили принять меры.
— Ваши
— У меня есть для него применение. Он может быть очень полезен.
— Ладно, посмотрим, что же он сумел сделать. Он оказался не в состоянии попасть в цель, потому что вся эта акция была из рук вон плохо спланирована и отвратительно выполнена. Он загнал объект в подполье. Глубокое подполье. Политическая секция понятия не имеет, где этот парень находится. Что еще хуже, мы понятия не имеем, что он будет делать теперь, после того как кто-то пытался его убить.
— У него нет своей организации.
— Но у него есть талант и навыки лидерства. Он быстро создаст организацию, и это нас очень и очень тревожит. Он может начать такие дела, каких мы не сможем остановить. Так иногда бывает. А сейчас он вне досягаемости, и нет гарантии, что мы сумеем его разыскать, даже если перевернем остров вверх тормашками.
— Но ведь никто ничего не делал!
— И опять вы показываете свою неосведомленность. На самом деле все наоборот. Мы делаем, и совсем немало. Мы доставили сюда человека. Прекрасного, проверенного, опытного человека, а не какого-то сумасброда из Нью-Йорка, который не может заснуть, пока не пришьет кого-нибудь. Мы очень тщательно готовим акцию, не выпуская ситуацию из-под контроля, выбирая наилучший момент. Наш человек не промахнется.
— Я не знал всего этого.
— Вы и не должны были знать. Вы должны согласовывать все свои инициативы со мной, чтобы я точно знал, не перебегаем ли мы друг другу дорогу. Если мы будем гоняться за одной и той же дичью, как это случилось сейчас, нам с каждым шагом будет все труднее и труднее, а не наоборот.
— Хорошо, — сказал Лански.
— Да, хорошо. Так что убирайтесь с дороги. Засуньте этого нью-йоркского бандита на полку, да подальше, вы меня понимаете?
— Понимаю.
— Давайте расставим все точки над i. Ваша команда уходит с поля, уступая оперативный простор нашим людям, и все останутся довольны.
— На некоторое время. Вашим людям придется действовать быстро, так как на меня оказывается непрерывное давление. Давайте определим дату. Я даю вам месяц. Скажем, к двадцать шестому июля. Вы должны закончить эту работу к двадцать шестому июля, или же мне придется позволить моим людям снова вернуться к этой работе. Мой человек, может быть, действует не очень красиво и опрятно, но он сделает свое дело.
— Я...
— Все эти накладки получаются потому, что вы проспали нужный момент и дело зашло слишком далеко. И поэтому нам, вероятно, придется подчищать за вами. Мой совет — сделайте свою работу так, чтобы нам не пришлось ее доделывать. Это будет намного лучше для всех нас.
— Работу мы выполним. Тут не может быть никаких сомнений. У нас есть для этого настоящий специалист.
— Вот и прекрасно. Я предложил бы вам выпить, но мне кажется, что вы слишком молоды для того, чтобы употреблять спиртное.
— Я выгляжу моложе своих лет, — ответил Френчи Шорт, — но мыслями и опытом я куда старше своего возраста.
36
Время шло, а дело не двигалось. Миновала неделя, за ней вторая. Роджер и Френчи пахали с утра до ночи: встречались с осведомителями, составляли планы, связывались с Вашингтоном, читали отчеты. Эрл, предоставленный самому себе, бродил по Старой Гаване, впитывал ее атмосферу, заходил в бары, сидел на скамейках и изучал город. Знать город было полезно. Кроме того, он следил за местными копами в темно-зеленой форме, не расстававшимися с автоматами «томпсон», что говорило о многом. По всему было видно, что копов здесь ненавидят.
Но в один прекрасный день все изменилось. Мальчишки, игравшие в шпионов, пришли и сказали, что это «абсолютно необходимо». Эрлу пришлось совершить поездку в аэропорт, но совсем не ту, о которой он мечтал. Вместо лайнера компании «Эр Кубана», на котором он должен был долететь до Нью-Йорка, а оттуда отправиться домой, Суэггера ожидал темно-синий патрульный «Нептун», позаимствованный у ВМФ США; его пропеллеры ярко горели на солнце. Самолет приземлился на одном из запасных аэродромов, вдали от больших аэропортов, куда обычно прибывали тысячи американских солдат. Эрл поднялся на борт без всяких церемоний хотя и с трудом, потому что бедро еще болело и, когда он карабкался по лестнице под пластмассовый блистер, сделалось совсем скверно. В отличие от двенадцати часов пытки, которой обернулась их первая поездка на автомобиле, полет до Гуантанамо занял всего два часа. Все были вежливы, даже любезны, но профессионально незаметны. Суэггер представлял могущественное Управление; возможно, именно поэтому два молодых пилота смотрели на Эрла с почтительным страхом и дрожали в его присутствии.
Эрл искренне забавлялся. За годы службы на Тихом океане он возненавидел ВМФ почти так же, как японцев. Правда, если соблюдать точность, эта ненависть началась еще в тысяча девятьсот тридцать четвертом в Норфолке. Был один эпизод... Но какая разница? С тех пор прошло девятнадцать лет.
Он откинулся на спинку кресла и стал любоваться проплывавшей внизу Кубой. Темно-зеленый остров был изборожден горами, тянувшимися на восток, и напоминал огромный Гуадалканал [50] .
50
Крупнейший из Соломоновых островов, ставший ареной ожесточенных боев между японцами и американцами в августе 1942 — феврале 1943 года.
Самолет миновал горы, которых Эрл во время поездки по джунглям даже не заметил, и приземлился на типично американской взлетной полосе. Куда ни глянь, повсюду была Америка. Его встретили два офицера (судя по всему, из военно-морской разведки), отвезли на типичную американскую военную базу и прилично накормили в офицерском клубе, где им прислуживал морской пехотинец. Все называли Эрла «мистер Джонс».
Один из офицеров по имени Дэн очень интересовался Роджером Ивенсом. Как дела у Роджера? Здоров ли он? Мистер Джонс знает Роджера по Гарварду? Ах да, мистер Джонс не имеет права отвечать на такие вопросы. Просто после войны Роджер был звездой университета: служба в армии, медали, потрясающая игра в теннис и таинственные связи... Дэн надеется, что мистер Джонс передаст Роджеру привет от него. Дэн давно собирается слетать в Гавану и выпить с Роджером, но мешают служебные дела — «холодная война», сами понимаете...
После ланча Эрла охватила приятная истома; его погрузили в автомобиль и повезли по полям и холмам туда, где он почувствовал себя как дома. Надпись на машине была простой: «Команда полковника Мерла Эдсона, Военно-морская пехота США». Эрл знал, кто такой полковник Эдсон, хотя они никогда не встречались: «Рыжий Майк» служил в Никарагуа, был таким же морпехом, как и сам Эрл, а во время войны командовал «Рейнджерами Эдсона». Где-то на Гавайях была установлена мемориальная доска, на которой его имя было выбито рядом с именами многих друзей Эрла.