Гавайская петля

Зверев Сергей Иванович

Оркестр заиграл тягучую медленную композицию на тему немеркнущего «Дитя во времени».

– Не хотите потанцевать? – предложила Джулия.

– Очень хочу, Джулия, – признался Туманов. – Покажите мне хоть одного нормального парня, который не хотел бы с вами потанцевать.

– Это комплимент? – взгляд ее бездонных глаз, казалось, проникал все глубже в череп.

– Это крик души, – проворчал Павел. – Пойдемте потопчемся.

Он чувствовал ее практически всю – нежную кожу, горячее дыхание, от которого немели внутренности и кожа превращалась в жирную гусиную. Она была ходячим воплощением сексуальности – от точеных ножек до сложносоставной прически, из которой уже вываливались пряди и щекотали ему щеки. Она обнимала его за плечи – он чувствовал, как жгут через костюм ее пальцы.

– Вы не знаете, почему сенатор так предвзято на нас смотрит? – сдавленно бормотал Туманов.

– Понятия не имею, – прошептала Джулия. – Ну и пусть смотрит, нам-то что?

Ты просто пешка в ее руках, сообразил Туманов. Она решила досадить сенатору, и тут весьма кстати подвернулся ты. Не рассчитывай на секс, глупый. До секса ли тебе сегодня? Своевременная мысль слегка отрезвила. Но выпускать из объятий эту умопомрачительную самку пока не хотелось. Они танцевали посреди танцпола и представляли, как видно, довольно подозрительную пару. «Ох, влетит мне от Темницкого, – мелькнула юмористическая мысль. – Осложнения в отношениях с сенатором – это именно то, что ему нужно».

– А вы не трус, – прошептала Джулия. Она отстранилась от него, обхватила ладошками шею и внимательно посмотрела в глаза. Ее лицо в отблесках пламени от костра представляло причудливую, но отнюдь не жуткую, маску.

– А у нас за океаном все не трусы, – как-то невпопад отозвался Павел. – Сколько войн уже выиграли.

Джулия прыснула.

– Но не скажу, что вы добились там, за океаном, процветания. Я вынуждена заниматься Россией по долгу службы, много знаю о вас и должна сообщить, что вы не производите впечатления победоносно шествующей по миру нации.

– Так я же про внешних врагов, – нашелся Туманов. – А внутренние войны мы проигрывали всегда и будем проигрывать, пока не поумнеем.

– Вы интересный человек, – сделала ценное наблюдение Джулия. – Но я представляла себе доверенное лицо Темницкого несколько иначе. Я давно уже наблюдаю за вами.

«А то я не знаю», – подумал Туманов.

– Вы ведете себя не как доверенное лицо медиамагната, а как полицейская ищейка. Не пьете, высматриваете, вынюхиваете. Такое ощущение, что вы стесняетесь своей выбритой головы, а очки вам только мешают.

«Штирлиц, вы в двух шагах от провала».

– Джулия, от вас ничто не скроется, – похвалил Туманов. – Вы не только очаровательная и умная женщина, но и чертовски наблюдательная. Объясните, как вам это удается?

– Вы не ответили, – настаивала она.

– Прежде всего я юрист, Джулия. То есть в некоторой степени я полицейская ищейка. Я должен знать, с кем работает мой хозяин, что представляют собой эти люди и в какой степени можно на них положиться как на партнеров и союзников. И знаете, впечатления противоречивые. К сожалению, временами я должен быть не только справочным пособием своего босса, но и его мозгом, а также глазами и ушами. Пока он занимается черт знает чем и черт знает где… – Он демонстративно посмотрел по сторонам. Темницким в округе и не пахло.

– Были прецеденты? – поинтересовалась Джулия.

– Сколько угодно… Честно говоря, раз уж мы тут с вами так мило общаемся, Джулия, хотел бы и вас поэксплуатировать на предмет получения конфиденциальной информации. Вы ведь всех знаете на этой лужайке? Давайте принесем друг другу обоюдную пользу?

И снова он устоял перед ее сногсшибательным взглядом. Казалось, она читает по его глазам, что происходит у него в голове.

– Вы считаете, я вас использую?

– Немного, Джулия.

– И я не могу просто так потанцевать с понравившимся мужчиной?

– Но можно и совместить эти два приятные занятия, нет?

Она засмеялась, прижалась к Павлу. Этому танцу не было конца. В оригинальном исполнении песня «Дитя во времени» звучит минут двенадцать. Местные музыканты, похоже, решили переплюнуть знаменитую английскую группу. Мыльный тип со щеточкой усов никакой ей не муж, а далекий кузен, причем сестринских чувств к нему Джулия не испытывает и, если честно, терпеть не может и еле сдерживает тошноту в его присутствии. Сэмми – гей. Не сказать, что фантастически богат, но имеет кое-какие деньжата и вхож в кабинеты на Уолл-стрит. Где его сейчас носит, хрен его знает, а она уж точно знать не хочет. Видимо, ищет партнера на ночь. О сенаторе говорить нечего… глаза ее при этом загадочно заблестели. Жена его Глория – ни рыба ни мясо, мог бы интереснее найти. О конгрессмене Макгилберге ничего плохого сказать не может (ведь Алекса интересует только плохое?), парень компанейский, имеет серьезные интересы в России и поэтому так старательно ублажает Темницкого. С супругой вот только не ладится – сложные отношения в большой многодетной семье… А разве Алекс не знает, что у Этель трое маленьких детей и целая армия воспитателей и гувернанток? Впрочем, конгрессмен может даже не подозревать, что в семье у него не все ладится, поскольку Этель опытный конспиратор, а Макгилберг одержим своей работой настолько, что не видит дальше собственного носа. Ведь Алекс наблюдательный «юрист», он все видел? Тоби Эмерсон – большая шишка в законодательном собрании штата, делал несколько попыток взобраться на председательскую трибуну, но каждый раз его оттуда сбрасывали. Ходят слухи, что он гей? Да кто бы спорил, вот только факт из жизни – геем он был не всегда. А бедненькую Сьюзан просто жалко, совсем зачахла женщина. И что ее подвигло выйти замуж за этого политического прохвоста и просто неприятную личность? Сама, впрочем, виновата. Что за трутни вьются вокруг сенатора? Ну, не сказать, что это полные трутни… Чубатый господин – соратник Стэнхилла по Демократической партии Энджи Лобовски – его приятель и неглупый тип, обладает политическим чутьем, давно забыл о своих польских корнях. Был доверенным лицом сенатора на парламентских выборах, организовывал предвыборную кампанию. Особо не замешан в подозрительных историях. Возможно, сенатор еще не раз вспомнит о нем, когда пойдет на второй срок. Жилистый сухарь с офицерской осанкой – обласканный президентом и прессой генерал Хьюго Кларк, хорошо зарекомендовавший себя в конфликте с Ираном годичной давности, он тогда наголову разбил правительственные войска в иранском Курдистане. В Сирии ему, впрочем, не повезло, когда толпа озверевших исламистов повалила на базу ВМС США в Хардже. Проявил нерешительность, несвойственную мягкотелость и полностью погубил батальон морских пехотинцев, который даже в боевой порядок развернуться не успел. Сам бежал на вертолете, был подбит, кое-как дотянул до линкора «Гарри Трумэн» в Средиземном море. «Героический» полет на подбитом вертолете и стал основной темой газетных публикаций. От неприятностей симпатизирующий ему президент уберег: ответственность за разгром базы взвалили на полковника Шелтона, погибшего от рук фанатика, а генерала Кларка сделали белым и пушистым и даже удостоили награды из рук самого президента О’Барры. По правде говоря, порядочный дуролом, но что вы хотите, милый Алекс, армия – она и в Америке армия… Большой невоспитанный афроамериканец – судья Верховного суда Джозеф Бреслин, давний приятель сенатора, отстаивает в судах его интересы, пользуясь своим влиянием, несколько раз вытаскивал Стэнхилла из неприятных ситуаций – по счастью, не общенационального масштаба. Надутый «четырехглазый» тип с пушистыми волосами – банкир Вассенберг, председатель совета директоров банка «Манфред Мэй», занимающегося инвестициями в страны Восточной Европы и Россию в том числе. Скоро может стать единоличным владельцем богатейшего благотворительного фонда, которым руководит его отец – ведь мистер Альцгеймер не спит, верно? А кто такой с ним сидит? Ах, Алекс, вы слишком любопытны, про этого человека лучше не спрашивать. Но раз уж вы спросили… Нет, это не Эркюль Пуаро, хотя, признаться, похож. Вы когда-нибудь слышали такое имя – Бруно Крэйг? Ни разу? Вот бы и дальше не слышали. С мафией и в XXI веке все в порядке. Босс мощного преступного сообщества, подмявшего под себя всю жизнь на архипелаге Кеараколау. Сенатор вынужден поддерживать с ним отношения, поскольку… вы же не новичок, Алекс? Очень неприятный тип. Может, лучше поговорим о чем-нибудь приятном?

Танец закончился.

– Не исчезайте, хорошо? – шепнула Джулия и тут же пропала.

Туманов растерянно смотрел, как она уходит, покачивая бедрами, и жестоко обманутое либидо стонало от разочарования. Она растворилась в толпе, снова заиграл оркестр.

– Мистер… как вас там… почему бы вам не пригласить женщину на танец?

А может, женщине еще и сигаретку?.. Он проглядел тот момент, когда в поле зрения объявилась Сьюзан Эмерсон и повисла у него на шее. Павел вынужден был подхватить ее за талию. Женщина наклюкалась от души, тяжело дышала. Она пыталась сделать вид, что совсем не пьяна, но подломился каблучок, и снова ему пришлось ее обнять, чтобы она не растянулась у него под ногами.

– Ох, мистер, спасибо… я, кажется… немного устала… – Сьюзан подняла на него свои красивые глаза. – Вот чудно… а почему я вас не знаю?

– Вы как здесь оказались, Сьюзан? – Павел проигнорировал вопрос.

– О, вы знаете мое имя… – Женщина обрадовалась, овеяла его ядреным коктейльным перегаром. – А я сама не знаю, как здесь оказалась… Танцевала с Энджи Лобовски… он такой лапочка, если захочет… всю облапал меня, обмусолил… А потом пропал куда-то, даже к столику не отвел, подлец…

– Давайте, я отведу вас к столику, Сьюзан?

– Подождите… – она вцепилась в него, – потанцуйте со мной, пожалуйста, мистер…

Она обняла Туманова, уперлась в него остреньким подбородком и, кажется, уснула на плече. А Павел вдруг почувствовал дичайший дискомфорт. Словно все собравшиеся на этой поляне побросали свои дела и уставились на него осуждающими взглядами. Чесалось под лопаткой, зудело везде, голова вдруг страшно разболелась. Танцуя с Джулией, он такого не чувствовал. Он начал поглядывать по сторонам. В это время Сьюзан очень кстати проснулась и потянулась к нему.