Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга)
Шрифт:
Шеер вел себя послушно в незнакомом воздухе, как бы сразу привыкнув к нему. В районе, где находилась столица планеты — Тиунэла, нас встретил грозовой фронт.
Мы прошли его верхом, а когда до аэропорта осталось не более двухсот километров и нам разрешили снижение до тысячи метров — такова высота малого круга для скоростных самолетов на всех аэродромах Гаяны, мы пробились сквозь 6-7-балльную кучевую облачность и испытали болтанку, какую не раз встречали летом в районе Ставрополя, Астрахани или на участке Актюбинск-Джусалы-Ташкент, у нас на Земле.
Над самим же аэродромом —
По мере нашего приближения яркость свечения полосы едва заметно убывала (потом мы узнали, что также бывало и при ночных полетах!). Шелест кивнул, и я включил «автомат-шасси», то есть аппаратуру, которая направила часть воздушной струи от двигателя вниз, тем самым создавая необходимую для посадки и руления воздушную подушку, заменяющую шееру колеса.
После посадки в толще полосы, на самой ее оси, вспыхнула еще одна яркая красная стрелка. Она как бы скользила перед нами, указывая направление дальнейшего руления, и вывела нас на перрон у длинного здания аэровокзала с подобием минаретов по углам.
Вдоль фасада и на плоской крыше аэровокзала — множество пестро одетых гаянцев. Они весело машут руками.
Первым на планету шагнул командир, за ним — мы.
Вдруг почти половина неба многоцветно вспыхнула и преобразилась. Мы увидели берег моря, песочный пляж, причудливые кактусы с мясистыми, колеблющимися листьями, перистые пальмы. На берегу — стройная фигурка девочки в легком развевающемся платье. Девочка кружится в танце. Ее руки-крылья устремлены к солнцу Вот она, кружась, наклоняется к кустам, быстро срывает четыре больших цветка с белыми острыми лепестками.
Гигантская живая картина уменьшается, толпа людей у аэровокзала расступается, и девочка как бы сходит с неба на землю. Мы не замечаем, а только понимаем, что в какую-то долю секунды изображение подменено настоящей девочкой, и вот уже она бежит к нам, чтобы первой приветствовать посланцев далекой планеты…
— Это самая юная танцовщица Гаяны, — доносится к нам из невидимых репродукторов голос Юль.
И тут меня осенило! Я вбегаю в кабину шеера, вожусь в нем минуту — и над аэродромом звучит итальянская песня «О мое солнце!»-это поет Робертино Лоретти!
Его волшебный голос покорил гаянцев. Они замерли, точно боясь спугнуть очарование.
— Это голос самого юного певца нашей Земли, — объясняем мы.
Так прошел наш «митинг». Снова в толпе встречающих образовался проход, и мы увидели Юль, живую, настоящую. В открытом, коротком белом одеянии, она шла к нам с поднятой левой рукой.
— Здравствуйте, люди! — громко произнесла она. — Вы первые жители другой планеты, посетившие Гаяну… Мы принимаем вас, как друзей В истории наших планет это самое радостное событие. Вас видит и слышит сейчас вся Гаяна, все мои сопланетники…
И тут жители двух планет, разделенные до этого колоссальным таинственным пространством, обнялись и расцеловались, смеясь и плача.
У каждого народа есть свои традиции и привычки, но Любовь и Дружба, Мир и Человечность ценимы везде, где есть свободные и равноправные Разумные Жители Вселенной!
Глава пятая
ЮЛЬ
1
Более тысячелетия прошло с того дня, когда покинул планету Да Роот, один из зачинателей космических полетов на Гаяне, открывший первую главу грустной истории Роотов. Он отправился в дальнюю экспедицию и не вернулся.
Его сын, Лим Роот, руководил строительством Главной внепланетной энергетической базы — второй искусственной «луны» Гаяны. Он погиб, сраженный метеоритом.
Еще три, более поздних, представителя этого рода — Кон, Бао и Дал…
Сперва навсегда улетел Кон. Через 270 лет, буквально по его же следам, умчался Бао. Его последние слова:
— Поведение звездолета странно… Сильные броски…
Два века спустя опять в том же направлении отправился Дал. Он успел только передать:
— Тряска грозит нарушить конструкцию звездолета… Этот район опасен…
Ри Роот — крупнейший ученый, автор новой теории мироздания — не возвратился из экспедиции к центру Галактики.
Я р Роот принимал участие в дальнем разведывательном полете на звездолете «Тиунэла». В пути Я р заболел неизлечимым тогда арпелом и, боясь заразить товарищей, покончил с собой.
Но о судьбе Я ра его внучка Юль узнала много позже…
2
В доме отца Юль, Мало Роота, такого же, как и их предки, коренного жителя Тиунэлы, большей частью царили тишина и своеобразная строгость. Мало, известный математик, увлекся геометрическими теориями пространства и с головой ушел в мир истории галактик и физики межзвездного пространства.
Как-то семилетняя Юль спросила отца о его космологических теориях.
Отец рассмеялся и сказал:
— Есть вещи, Юль, которые тебе трудно понять…
— Значит, мне надо ожидать, пока я вырасту до двух метров? — огорчилась она.
— Боюсь, и это еще не все. Есть такой город — Космология-и-Космогония…
— Красивый?
— Очень.
— Большой?
— Пожалуй, один из самых больших.
— Как Тиунэла?
— Еще больше. Так вот, чтобы хорошо понять все то, что тебя интересует, необходимо долго прожить в этом городе, бродить по улицам и площадям, беседовать со старожилами, бывать на окраинах и в центре, в общем, знать его также, как ты знаешь свою Тиунэлу. Даже еще лучше.
— А ты уже был в Космологии-и-Космогонии? — допытывалась Юль.
— Да, но, понимаешь ли, мне очень хочется — это просто необходимо, Юль, — глянуть на него сверху, со стороны…
— Разве это трудно?
— Нелегко. Надо лететь далеко в космос. Ты не возражаешь, если я улечу?
— Нет, папа, разумеется, нет. Непременно лети! Мало в те годы заканчивал разработку общих основ своей оригинальной геометрической и философской теории зависимости времени от формы пространства. Ученый, говоря его же словами, был убежден в том, что «природе требуется разное время, чтобы создать куб и шар, равного объема…»