Гайдамаки. Сборник романов
Шрифт:
— Остается Радомысл… — промолвил Гонта,
— Под Радомыслом Бондаренко с войском. Пошлем помощь. И тогда всё Киевское воеводство будет в наших руках.
— Сначала надо взять эти города…
— Возьмем! — стукнул изо всех сил кулаком по столу Зализняк, даже миски и чарки подскочили. — Ты не спеши уезжать, — обратился он к посланцу. — Устрой его, Василь, на ночь. Вы почему не едите?
— Я уже один полмиски выел, невмоготу больше, — промолвил Жила и отодвинул от себя ложку.
— Какой там полмиски! Ешь! И вы тоже. А я в лагерь наведаюсь. Голова что-то болит, верно накурился лишку.
Максим
Погруженный в свои думы, Максим даже не заметил, как кончился, отступил назад лес, и перед ним, залитое лунным светом, раскинулось поле. Тишина стояла в поле, торжественная, загадочная. Глухо стучали по дороге копыта. Крикнул дважды перепел и смолк. У самого уха прожужжал жук и упал коню на шею. Орлик недовольно фыркнул, завертел головой. И снова мерный стук копыт, нависшее над землей звездное небо. Орлик остановился на перекрестке. Максим легонько толкнул его каблуком. Конь пошел прямо, по нескошенному лугу. Через некоторое время остановился. Максим долго сидел неподвижно. Потом медленно слез на землю. И вдруг содрогнулся, словно от холода, упал в густую траву и, закрыв лицо руками, глухо зарыдал. Орлик немного постоял над ним, потом легонько коснулся губами Максимовой шеи, но тот не ответил. Орлик встряхнул головой и отошел прочь, пощипывая траву.
…Максим удивленно озирался вокруг. Незнакомый луг, какой-то кустарник. Над кустарником уже высоко поднялось солнце. Повернул голову в другую сторону — в долине пасся Орлик. Зализняк припомнил всё. Вытер лицо росой, поднялся и пошел к коню, который призывно заржал на его приближение. Закинув Орлику намокший в росе повод, пошел искать копанку — она была невдалеке, между двумя кустами ивняка. Около копанки на бугорке грелась под солнцем небольшая змея. Заметив Максима, она быстро скользнула с бугорка, пошелестела в траву. Легким свистом Зализняк подозвал Орлика. Копанка была глубокой, и лошадь не могла дотянуться до воды. Максим стал на колени, разгреб руками старые листья, зачерпнул воды шапкой, поднес Орлику. Напоив его, поправил подпруги и вскочил в седло. Вскоре доехал до села и остановился возле корчмы.
Несмотря на ранний час, в корчме уже сидело четыре человека. Трое из них были из надворной охраны — хорунжий и двое казаков, четвертый — взлохмаченный парубок в заплатанных домотканых штанах и серой потертой свите.
Зализняк кинул на прилавок несколько серебряных монет и крикнул шинкарю:
— Кварту горилки. И кислого чего-нибудь. Квас есть?
— Нет, есть капустный рассол.
— Неси рассол.
Максим тяжело опустился на скамью. Казаки и парубок продолжали прерванную приходом Зализняка игру. Хорунжий скручивал в кольцо кожаный ремень и клал его на стол. Парубок брал шило, тыкал перед собой, пытаясь попасть в середину кольца. Но хорунжий каждый раз успевал дернуть за другой конец ремешка, и шило оказывалось сбоку. Казаки громко
— Довольно, пан хорунжий, — попросил хлопец.
— У нас, хлопче, так не водится. Взялся играть — играй.
— Я же не брался. И денег уже нет. Ей-богу!
Мне шинкарю нечем за ночлег заплатить.
— Врет. Поищите, хлопцы.
Казаки схватили парнишку за руки, один пощупал карманы.
— И вправду нет. Два шеляга осталось.
— Ещё раз сыграем. Целься!
— Чем я заплачу?..
Вошел шинкарь и поставил перед Максимом рассол. Цедил горилку, а сам не сводил с Максима глаз.
— Как называется ваше село? — обратился Зализняк к надворникам.
Хорунжий и казаки переглянулись.
— Забыл, как своё село называется?
— Громы, — негромко сказал паренек.
— А дорога на Греков лес далеко отсюда?
— Нет, вот сразу за корчмой. Лес из-за хаты видно.
— Ой, что это! — вдруг испуганно вскрикнул шинкарь, когда Максим снова повернулся к нему. — Зализняк! — Он отступил за бочку и попятился к прилавку. Хотел проскочить в дверь, но Максим быстро выпрямился и стегнул его нагайкой вдоль спины.
— Куда? Доносить? Погуляй тут, пока не выеду. А это тебе, хлопче, — Максим вынул из кармана несколько талеров, протянул пареньку. — Ты как тут очутился?
— На заработки шел. Ночевал в корчме. Они пришли, вытащили шило и ремень и заставили играть… А ты… в самом деле Зализняк?
— Зализняк.
Испуганно дрожал в углу на тоненьких ножках шинкарь, подтягивая то правой, то левой рукой штаны. Настороженно поднялись казаки.
Максим хотел подвинуть кружку, но, заметив скрытый взмах руки хорунжего, повернулся. Положил руку на саблю.
— Ну?!
Ничего больше не сказал Зализняк. Но такой грозный был этот окрик, так суров взгляд, что хорунжий застыл на месте.
Зализняк выпил рассол, вытер ладонью усы и направился к двери.
— Дядьку, дядьку атамане, — сорвался с места хлопец. — И я с вами.
— Ты? Что же, пойдем.
Они вышли на улицу.
— А на чем я поеду? — в отчаянии спросил хлопец, увидев возле крыльца атаманова коня. — Я же не угонюсь.
— Позади сядешь. Подожди. Это чьи кони возле сарая, надворников этих? Бери коня хорунжего.
— А если они догонят?
— Не догонят.
— А выскочат из хаты да стрельнут?
— Забоялся? Тогда не нужно ехать со мною.
Максим стал отвязывать коня.
— Стойте, дядечку, я придумал, как быть. Дверь подопру. — Он схватил под тыном дубинку и, засунув один конец между трухлявыми ступеньками крыльца, другой подставил под щеколду. — Теперь скоро не выскочат. — Ловко отвязал коня и помчался догонять Зализняка.
Полтора дня копали колодец, и все напрасно. На глубине сорока саженей лопаты застучали о камень. Попробовали копать в одну сторону, в другую — всюду было то же самое. Крепкая гранитная скала загородила каменной грудью путь к воде. Копать в другом месте никто не согласился: сколько на это пойдет времени, а там, наверное, снова будет такая же скала. Шафранский мял в руках сухой песок, бранил мещан. Опираясь на лопаты, те молча бросали хмурые взгляды на черную, похожую на звериную пасть яму. Никто из них не думал трогаться с места. Шафранский швырнул под ноги аршин и пошел прочь. Он сам мало верил в возможность докопаться до воды, но не сидеть же сложа руки? Теперь оставалось надеяться на помощь. Откуда её ждать, и когда она придет?