Гайдамаки
Шрифт:
Старик пошел в хлев, за ним отправились несколько любопытных гайдамаков. Пасечник откинул в одном месте несколько вымолоченных снопов, отгреб солому и поднял дверцу.
— Вылезайте, хлопцы, тут свои.
Из погреба один за другим вылезло шестеро исхудавших парней. Самый высокий из них, обеспокоенно поглядывая на гайдамаков, снял шапку. Остальные сделали то же самое.
— Мы, вашмосць, хлопы из Польши, — считая за главного Романа и обращаясь к нему, сказал высокий длинноногий поляк. — Хотим в гайдамаки.
«Что скажет Зализняк, когда приведем с собой поляков? — подумал Неживой. — Может, будет недоволен?
Роман тоже смотрел на руки длинноногого.
— Что это у тебя пальцы, как у музыканта, белые? А ну, ладонь покажи.
Цыбатый сразу догадался, почему гайдамаки разглядывают его руки.
— Я на шелковой мануфактуре работал, — поспешно начал он рассказывать. — Поясы пшеткал златом, на чистой работе был. Это брат мой Василь, а меня Яном зовут. Брат на прядильной был. А сами мы хлопы, от пана бежали.
— А мне откуда знать, хлоп ли ты? — спросил сурово Неживой.
Ян растерянно посмотрел на него.
— Что это такое? — полушутя, полусерьезно спросил какой-то гайдамак, показывая на опрокинутую зубьями вверх борону.
— То есть брона, — метнулся к бороне Ян. — Давайте волов, я сейчас запрягу.
— Не нужно, и так видим, идите в Мельниковку, — остановил его Неживой. — Диду, покажи хлопцам дорогу. Вы не бойтесь, идите смело, тут на пятнадцать верст панами уже и не пахнет.
…В субботу Неживой вывел свой отряд из Мельниковки. Часть людей была на лошадях, большинство же шло пешком. Оружие тоже у всех разное: сабли, ружья, копья, ятаганы, ножи, преимущественно насаженные на палки, у двух или трех на шее висели даже татарские луки. Несколько повстанцев вместо копий несли на плечах длинные колья, закопченные на концах. Позади отряда ехало с десяток возов. На одном из них сидела с детьми Явдоха, жена Неживого, Семён побоялся оставить её в Мельниковке, и, хоть Явдоха (она была на сносях) долго отказывалась бросить родной очаг, он всё же уговорил её.
Ян, Василь и остальные поляки шли в конце отряда перед возами.
«Вот они какие, гайдамаки», — думал Василь, шагая рядом с братом. Он прислушивался к разговорам, но понимал не всё. Василь уже знал, что они идут в войско атамана Зализняка. Это имя он слышал не раз по дороге из Гданьска. Хлопцу несколько раз виделся атаман, но всякий раз по-новому. То он представлялся ему старым дедом с широкими косматыми бровями, то молодым, высоким, похожим на этого Неживого, то широкоплечим, с длинным, за самое ухо оселедцем, как у того запорожца, который, наклонившись с коня, разговаривает с кем-то на возу. Хотя Ян всё время и успокаивал его, Василь видел, что брат сам не уверен во встрече с атаманом. Какая-то она будет?
Атамана Василь увидел через два дня. Их повели к нему, как только прибыли в лес, к монастырю. Когда они вошли, Зализняк уже кончал беседу с Неживым. Максиму Неживой понравился с первого взгляда. В нем было что-то такое, что привлекало к себе, располагало к искреннему, теплому разговору. В серых с ласковой искоркой глазах Неживого светились ум, спокойная
Увидев польских беглецов, Зализняк прервал разговор с Неживым и подошел к ним. Он долго вглядывался в их лица и, обращаясь ко всем вместе, сказал:
— Чего вы столпились у порога? Проходите, садитесь вон на скамью.
— Дзенькуем бардзо, — учтиво ответил за всех Ян, — мы постоим, невелики паны.
— Как хотите, — махнул рукой Зализняк. — А что паны невелики, это видно. Говорите же, зачем пришли ко мне?
— Атаман всех, кто приходит к нему, спрашивает об этом? — сказал Ян, выходя вперед.
Максим встретился с ним взглядом и, переводя глаза на Василя, ответил не сразу.
— Когда толпой приходят — всех не спрашиваю. Это я так поинтересовался, чтобы удостовериться. Знаю, зачем пришли. Вместе будем волю добывать. Куда бы вас определить?
— Этого в скороходы, — широко усмехнулся Роман. — Вишь, ноги какие длинные. Его и на лошади не догонишь.
Ян обиженно обернулся к Роману.
— Не скаль зубы, не посчитаю. Тутай про дело говорится, а ты смешки строишь.
— Чего ты сердишься? — удивился Роман.
— Не болтай языком, когда не следует. Хорошо, парень, ты его обрезал. А то тут такие молодцы, что и на голову сядут. Не будь никогда сладким, не то разлижут, — сказал Швачка.
— Я же в шутку сказал. Ты не принимай близко мои слова, — Роман хлопнул Яна по плечу. — Пойдем к нам в сотню.
Швачка вылез из-за стола и подошел к Яну.
— Парень ты, я вижу, бойкий. Я давно хотел такого найти. Мне джура [52] нужен. Знаешь, кто такой джура?
— Знаю, почти гайдук, — ответил Ян.
— Почти, да не совсем. Это у шляхтичей гайдуки. А ты у меня как бы за помощника будешь.
Ян радостно посмотрел на Швачку, но вдруг на его лицо набежала тень.
«Как же Василь будет, он такой беззащитный? Лучше бы его в джуры», — подумал Ян. Его радость померкла.
52
Джура — казацкий слуга-товарищ, оруженосец в походах и битвах.
— Пускай пан возьмет вместо меня в джуры моего брата. Он сметливый хлопец, — быстро заговорил он.
Швачка почесал затылок, вынул из кармана кисет.
— Не знаю, как и быть. Двоих мне не надо, — ответил он, набивая в нос крепкий табак. — Ты же мне очень по нраву пришелся, хотя и твой брат, вижу, неплохой хлопец. Апчхи! — громко чихнул он. — Максим, у тебя тоже джуры нет. Может, возьмешь хлопца?
— Зачем мне джура? — развел руками Максим. — Умываться я сам могу, одеться тоже ещё сумею. Лет через сорок, пожалуй, и пригодится.
— При чём тут одеванье да умыванье. Послать ли за кем-нибудь нужно или за конем приглядеть. Ты же полковник, вот и не годится тебе без джуры.
Зализняк махнул рукой, подошел к полякам.
— Ладно, оставайся со мной. А вы идите в другую сотню. Роман, проводи хлопцев к себе.
Когда они вышли, Зализняк снова подсел к Неживому. Но поговорить так и не удалось. Вдруг за окном послышался шум, прозвучало несколько выстрелов. Все, кто был в хате, вскочили, только Швачка, не поднимаясь, нагнулся к окну, протер рукавом грязное стекло, посмотрел во двор.