Газета День Литературы # 136 (2007 12)
Шрифт:
– Мы всё отправили по месту вашей прописки. Так что, – и завуч развела руки, – прощайте.
Постоял в коридоре, поглазел на красивых, совсем не похожих на пэтэушниц, – будущих малярш и штукатурщиц, – девчонок.
После училища побывал в военкомате на улице Крупской, из которого его семьсот сорок дней назад увезли служить. Майор осведомился, где Денис будет жить, по какому адресу переслать его личное дело, а потом выдал паспорт с печатью "военнообязанный"... Тут же, на крыльце военкомата, Денис сорвал с шинели зелёные погоны, вытащил из фуражки
– Ну вот и всё, – выдохнул, и пошёл не армейской, а свободной походкой, и в метро стал платить, как обычный гражданин.
Погулял по Невскому, из центрального телеграфа позвонил сначала родителям и сообщил, что вечером выезжает домой.
Зашёл на Московский вокзал, оформил в воинской кассе проездной "до места приписки". Закурил в вокзальном дворике неподалеку от ларька, где два года назад продавали пирожки-тошнотики. Теперь там стояли бюстики Петра Великого.
До поезда оставалось четыре часа. Куда поехать?.. Конечно, он помнил о девчонках. Сотни раз, прокручивая в воображении тот их танец с Олькой, смачивал семенем казенную простыню; мечта снова вернуться в их комнату давала силы быть несвободным, выполнять идиотские приказы, маршировать, замерзать на посту. Но он не писал им – так получилось, что ни Денис, ни Димка не знали их адрес, и в письмах все два года ругали друг друга за это. Один писал из Карелии, другой из-под Челябинска...
Сейчас, убеждал себя Денис, ехать к ним рискованно – расслабится, ошалеет от встречи и не успеть на поезд, да и... Да и мало ли что случилось за эти два года. Может, лучше, чтоб они так и остались там, в воспоминаниях? Наверно... Скорее всего... "И, – вспомнил он, – надо ведь к Цою, Майку!.." Любимые рок-музыканты умерли, пока был в армии.
Сел в метро, доехал до станции "Лесная", нашел Богословское кладбище. Самодельные указатели довели до могилы Виктора Цоя. Медленно выкурив сигарету и выпив бутылку "Бархатного" пива, Денис понаблюдал за девушками, живущими в палатке рядом с увешанной феньками и пацификами оградой. Хотелось спросить, откуда они, как спасаются от холода, но постеснялся. До поезда оставалось чуть больше двух часов – к Майку Науменко на Волково кладбище уже не успевал.
На перроне его остановил военный патруль.
– Что за вид, боец?! – в бешенстве округляя глаза, налетел старлей.
Денис вытащил из внутреннего кармана шинели паспорт, и офицер поник – задержание злостного нарушителя, а то и дезертира обломилось. Все же пробормотал про форму одежды... Денис обошёл его, хмыкнул в лицо одному из сопровождавших старлея курсантов-артиллеристов. Нашёл свой вагон.
...Тогда он был уверен, что очень быстро вернётся. Отоспится дома, отъестся, встретится с Димычем, заработают деньжат – и тогда снова вместе рванут сюда. Придут к Ольке с Наташкой королями, принесут цветы, конфеты, шампанское... Оказалось не так. Не вернулись.
Евгений Семичев "И СВЕТ НЕБЕСНОЙ СИНИ..."
***
Или же чёрт на ходу сломит ногу.
Или же Бог подберёт.
Бог не торопится. Чёрт догоняет.
Всё же решился настичь.
Глазки прищурил, лукаво пеняет:
"Вы обронили кирпич.
Ежели так станет, походя, каждый Всякий разбрасывать хлам...
А уверяли доверчивых граждан,
Что строить будете храм".
Господи!
Что он ко мне привязался?
Я никогда не любил
Этих досужих, премудрых мерзавцев –
Парнокопытных дебил.
Боже, избави от этого срама.
Всем, чем могу, услужу.
В стену небесного вечного храма Скромно кирпич возложу.
Пусть он в сверкающей кладке лучистой
Грозной восстанет стеной
Против пронырливой силы нечистой
Этот кирпич именной.
***
Ты куда, душа, ходила?
С кем в чужом шалалась сне?
Ты опять, душа, блудила,
Словно кошка по весне.
В том краю тебя, блудницу,
Больше видеть не хотят.
Ты стихи в мою светлицу
Натаскала, как котят.
Хватит их на многотомник.
Не проймёшь тебя никак.
Превратила дом в питомник,
Обратила жизнь в бардак.
Эвон сколько – разной масти...
Их топить не стану я.
Не в моей казнить их власти.
Бог, душа, тебе судья!
В суете ненастных буден
Сквозь безвременье и тьму
Выводить их, сирых, в люди
Предстоит мне одному.