Газета День Литературы # 142 (2008 6)
Шрифт:
А мужское
Чинил он бесплатно,
"За так",
Если редкий клиент
На верстак его старый
Ставил пахнущий порохом
Грубый башмак
Иль кирзовый сапог,
Не имеющий пары.
Что это? Да ведь это же в коротком стихотворении – целая повесть, человеческая судьба! Я бы назвал
Разумеется, в творчестве Анатолия Аврутина есть и промахи, и спорные строчки – у кого их нет?! Но в целом мы встречаемся с явлением подлинной поэзии, которая способна пробуждать, удивлять читателя и быть школой для поэтов, чьё творчество ещё только на пути к совершенству.
Анатолию Аврутину многое дано. У него есть мама, отец, два сына и понимающая жена, кстати, тоже инженер-железнодорожник. И ещё – добрая и строгая родина – Беларусь. И соглашаешься с каждым словом поэта, когда он говорит:
Эта мудрость веками завещана
И правдива который уж век:
"Посмотрите, какая с ним женщина,
И поймёте, какой человек…"
Суть одна. В нас ничто не меняется,
Только взгляд из-под сумрачных век.
Посмотрите, кому поклоняется,
И поймёте, какой человек.
А когда все дороженьки пройдены,
Всё что мог сотворил и изрек,
Посмотрите, что сделал для Родины,
И поймёте, какой человек.
В последние годы в Санкт-Петербурге и Минске опубликованы 6 поэтических сборников Анатолия Аврутина. В их числе, в серии "Золотое перо", вышла книга избранных произведений поэта "Наедине с молчанием".
А совсем недавно минское издательство "Четыре четверти" выпустило книгу о поэте "Анатолий Аврутин: судьба и творчество", в которую вошли статьи известных писателей и ученых-филологов России и Беларуси.
3-го июля Анатолию Юрьевичу Аврутину исполняется 60 лет. Я вместе с многочисленными читателями "Дня литературы" поздравляю талантливого поэта с этим большим событием и вслед за ним говорю:
Я в прозренья миг ужасный
Ничего не смею сметь.
Надо мною нынче властны
Только женщина и смерть.
ПАМЯТИ АНАТОЛИЯ КАЛИНИНА
Двенадцатого июня скончался давний автор наших газет "Завтра" и "День литературы" замечательный донской писатель Анатолий Калинин.
Писатель умер на 92-м году жизни после тяжелой и продолжительной болезни в своём доме на хуторе Пухляковский Усть-Донецкого района Ростовской области.
Анатолий Калинин – друг и ученик великого Михаила Шолохова. Писатель прошёл всю Великую Отечественную войну фронтовым собкором "Комсомольской правды", в которой и проработал до самой глубокой старости. Он автор таких известных романов, как "Цыган", "Эхо войны", "Возврата
Писатель прославился прежде всего своим романом "Цыган". Экранизация калининского "Цыгана" сделала персонажа его романа – цыгана Будулая – известным всей стране. Анатолия Калинина на Дону называли последним представителем "донской литературной роты", в которую входил и его друг Михаил Шолохов.
Он умер после четвёртого за последние несколько лет инфаркта.
Последние годы писатель был практически прикован к постели, но всё равно старался вести активный образ жизни. Принимал гостей, отвечал на письма, вёл литературную полемику с оппонентами-шолоховедами по поводу авторства "Тихого Дона".
Анатолия Калинина похоронили на своей усадьбе рядом с могилой внучки.
Вечная ему память!
Редакции газет "Завтра" и "День литературы"
Алексей ТАТАРИНОВ ДИАЛОГ С ДОСТОЕВСКИМ
1.Кожинов В.В. Роман – эпос нового времени // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры. М., 1964.
2.Селезнёв Ю.И. В мире Достоевского. М., 1980.
Нас интересует заочный диалог Вадима Кожинова и Юрия Селезнёва, для которых Достоевский был личностным выражением русской идеи, одним из главных создателей её художественного пространства. Будем опираться на работу Кожинова "Роман – эпос нового времени", написанную в начале 60-х годов, и на книгу Селезнёва "В мире Достоевского", законченную на рубеже 70-х – 80-х годов. И Кожинов, и Селезнёв выступают здесь как теоретики, которые твёрдо знают, что роман – не только господствующий жанр нового времени, но и совершенная форма нерационального познания жизни. Оба понимают, что романы Достоевского – нечто большее, чем литература. Они – область свободного сознания, достигающего религиозной высоты. "Его роман – это как бы и роман, а вместе с тем ещё и нечто такое, что не укладывается в понятие чисто литературного жанра", – считает Юрий Селезнёв. Литературоведческая речь становится личным исповеданием, явлением персонального "символа веры", который нельзя не заметить.
Обратимся к следующим проблемам: незавершённость романной формы и её апокалиптический характер; преодоление власти Ветхого Завета в романах Достоевского; открытость, амбивалентность и нравственное отношение к ним; аналитическая позиция как явление личного исповедания, осознанного духовного выбора. Если для Вадима Кожинова роман – эпос нового времени, то в книге Юрия Селезнёва звучит несколько иная мысль: роман – Апокалипсис нового времени. Апокалиптичность Юрий Селезнёв рассматривает как важнейшую черту христианства, которая показывает устремлённость нашей религии к бескомпромиссной борьбе со злом, к полному и бесповоротному решению проблемы судьбы человека: "Писать, мыслить – для Достоевского значит мыслить не столько о конкретном сегодня, сколько о том, как в это сегодня вошло прошлое, чем это сегодня грозит будущему". Рассуждая о "Преступлении и наказании", автор указывает на традицию слова-посредника, когда личность ("пророк", "избранник") открывает всему миру – "волю богов". "Генетически такой тип творческого сознания можно проследить через русло, так или иначе связанное с традициями Корана, Евангелия, Апокалипсиса, Авесты, Упанишад и Ригведы, то есть с традицией жанра пророчеств и откровений", – пишет Селезнёв.