Газета День Литературы # 182 (2011 10)
Шрифт:
Из чего я росла-прозревала,
что сквозь сон розовело?
Скажут: обворовала
безрассудная вера!
Ты горька, как осина,
но превыше и лести, и срама –
моя Родина, самая сильная
Да, это те самые сырневские "Прописи" – ныне знаменитые. А тогда – просто вырвавшиеся из сердца горькие строки.
В пеших далях деревья корявые,
дождь то в щёку, то в спину.
И в мои сапожонки дырявые
заливается глина.
…Нас возьмёт грузовик попутный,
по дороге ползущий юзом,
и опустится небо мутное
к нам в дощатый гремучий кузов.
"Прописи" явили отечественной словесности большого русского поэта, до конца определив творческую судьбу автора: быть поэтической плотью и кровью своего народа, его голосом и плачем, его волей и надеждой. Они же сделали Светлану Сырневу чужой для отступников и разрушителей, для либеральных изданий и издательств.
Первая московская книга – в два печатных листа, тетрадочного формата – вышла у Сырневой только в 2006 году в серии "Новые стихи". А выходившие до того в Кирове-Вятке поэтические сборники – тоже скромные по объёму, небольшими тиражами – стали радостью для немногих: большая читательская Россия их не увидела.
Однако "Прописи" – не есть вся Светлана Сырнева. Обострённая социальность, сердечная забота о родной земле и хранящих её людях – важная, характерная, можно сказать, родовая черта русской поэзии. Но ею поэзия русская не исчерпывается, и не случайно в давнем споре её ценителей и исследователей Некрасову нередко противостоит Фет.
Мне нравится не то, что чист
простор, куда ведёт аллея,
а то, что с крыши снег навис,
себя и ближних не жалея.
Ещё он стужей окружён,
но нынче капля камень точит.
Мне нравится, что он тяжёл
и упадёт, когда захочет.
Диапазон сырневских творческих исканий в рамках классической традиции столь широк, поэтика столь самобытна, а мироосмысление столь глубоко, что впору говорить о некоем феномене осознанного укоренённо-природного русского стоицизма. О явлении, которое я бы рискнул назвать "лирическим стоянием у колыбели" – по аналогии со знаковым стоянием русских войск и их супротивников на реке Угре.
В строках, вынесенных в эпиграф этих заметок, ключевыми являются слова "здесь" и "колыбель".
Что же такое сырневская "колыбель"?
"Словарь русского языка" С.И. Ожегова даёт два общепризнанных значения этого слова: род небольшой кровати, в которой укачивают ребёнка; место возникновения чего-нибудь (колыбель свободы).
Мне же сразу вспоминается родительский дом. Горница, где в выпирающую из невысокого потолка матицу вбит самодельный, выкованный местным кузнецом-умельцем штырь с вращающимся металлическим кольцом, к которому крепилась перевязь. А на ней – лёгкая деревянная ладейка – люлька, зыбка, колыска: у неё много корневых, народных названий, и все правильные, точные. Эта покачивающаяся крохотная рукотворная вселенная и была колыбелью; и таких вселенных, то уносящих дитя в перехватывающую дух высь неведомого мира, то счастливо возвращающих к материнскому теплу и свету, немало было прежде в деревенских домах...
Там, в тех далеко оставшихся годах, наследство, которое не износить – и от которого нельзя отказаться.
Где бы знатное выбрать родство –
то не нашего рода забота.
Нет наследства. И нет ничего,
кроме старого жёлтого фото.
…
И колхозы, и голод, и план –
всё в себя утянули, впитали
эти чёрствые руки крестьян,
одинакие чёрные шали.
Поразительно: на скудной почве полунищенского существования, в забытой богом глуши явил себя миру не чертополох укора, но "трава молодая" некрикливой, светлой и жертвенной любви к родной земле, к горькому своему Отечеству.
В безнадёжно-безрадостном 1996 году написано Сырневой стихотворение "На картину А. Веприкова "Синь и золото":
Корка хлеба ржаного, стакан молока –
и от этой ничтожности сытость была,
словно чья-то не зримая нами рука
клала что-то ещё на пустыню стола.
…