Газета День Литературы # 83 (2004 7)
Шрифт:
Под горою, закату открытый,
Где с камнями волна говорит,
Обезлюдевший, Богом забытый,
Монастырь Бенедикта стоит.
Отгремела полночная сила!
Меченосцев на Псков не зовет...
Старый сторож досадливо бьет.
На ветру, перемазанный глиной,
Полоумный лепечет старик:
"Лучше быть раскаленной пустыней,
Чем страной, где живет еретик…".
Осыпаются тусклые нимбы
В этом сумрачном склепе глухом.
И угрюмые мертвые глыбы
Лишь пугают огнем и мечом.
На воинственной башне высокой
Я встречаю закат золотой,
В тишине наклоняюсь глубокой
Над зеленой озерной водой.
Черепицу и каменный ворох
Я во мхе под водой увидал…
"Это город, затопленный город…" —
Мне старик за спиной подсказал.
Что за диво судьба подарила!
Монастырь и затопленный град,
Заворожено, слепо, уныло
Друг на друга сквозь бездну глядят.
Этот прах, эту пышную выбель
Обошел исцеляющий Дух.
Отцветает громоздкая гибель,
Истекая забвеньем вокруг.
Август 1999 г., Шамбери /Франция/
СЛЕДЫ ОТЦА
За
Остыли всполохи зари.
Я помню: выбежал из дома,
А мне всего-то — года три.
Тускнел на небе лунный грошик,
Вокруг — искрился белый шелк.
Чтоб первый снег не потревожить,
Я по следам отца пошел.
Я, как зверек, бежал по следу,
Беспечно радуясь всему.
Отец тогда еще не ведал,
Как я доверился ему.
Был воздух чист и светозарен,
Тянуло холодом с полей…
По гроб отцу я благодарен —
Спешил он к матери своей.
Тонуло в свете заоконном
Ее нехитрое жилье.
И лики были на иконах,
Как будто списаны с нее.
Я помню: солнце уходило.
И тихо матушка с крыльца
В обратный путь благословила
Меня под вечер и отца.
С тех пор в метели и разлуке
Со мною образ дальних дней —
Благословляющие руки
Светлейшей бабушки моей.
Март 2002 г., Москва
ПРОЩАНИЕ
Я не был погублен свободой чужою.
Но я позабыть никогда не решусь: