Газета "Своими Именами" №1-2 от 03.01.2012
Шрифт:
ОБЫКНОВЕННЫЙ ХОЗЯИН МАСТЕРСКОЙ
Обувная мастерская на юго-западе Москвы: шесть мастеров, больше ста пар обуви в день со всего района. Москвичи знают, что армяне – отличные сапожники, и очень любят дядю Шаварша. Он стоит за прилавком, принимает обувь в починку, а когда много работы, сам садится за станок.
Увеличение арендной платы тяжелее всего сказывается на малых предприятиях. Выживать каждому приходится в одиночку. Для создания в Москве своей сапожной мастерской Шаваршу Карапетяну потребовалось не меньше энергии и мужества, чем тогда, когда он спасал людей из тонущего троллейбуса в Ереване. Но многократный
...В 1982 году в статье под названием «Что человек может», опубликованной в «Литературной газете», мы прочитали о том, как в 1976 году в рабочем районе Еревана переполненный троллейбус, в котором находились 92 человека, рухнул с моста в озеро.
В тот день и час, когда на берегу Ереванского озера происходила самая страшная транспортная катастрофа за всю историю Армении, по его берегу бежал свой ежеутренний кросс единственный человек во всём Союзе, который мог хоть чем-то ему, провидению, помешать… Потом на эту тему каждый интервьюер задавал, изумляясь, вопрос. И Карапетян, безнадёжно махнув рукой, отвечал:
– Да нет. Случайно там был не я, а троллейбус!
…Номер 15 шёл привычным маршрутом по песчаной дамбе Ереванского озера, за окнами висел мокрый сентябрьский день… Кто говорил, что у водителя случился сердечный приступ, кто вспоминал, что какой-то раздраженный пассажир затеял с ним свару, кто теперь узнает! Но троллейбус сорвался с моста и камнем ушел в воду...
А Шаварш Карапетян с братом Камо бежал кросс с рюкзаком за плечами. Видел сорвавшийся с дамбы и зависший в воздухе над серым озером красный троллейбус – и через секунду круги на воде, сомкнувшейся над ещё живыми людьми. 15 минут – максимум, что они там продержатся - это было понятно сразу…
Троллейбус быстро погружался в мутную воду, его уже отнесло от дамбы метров на 25, и он продолжал погружаться. Глубина была метров десять. Шаварш бежал туда, сбросив ранец, срывая на бегу одежду.
Не останавливаясь, он бросился в воду. Ничего не было видно: вода в озере мутная. К тому же троллейбус поднял со дна густую тучу ила. Шаварш нащупал нижнюю перекладину лестницы, что ведет на крышу, ухватился за нее обеими руками; ударил в стекло ногами и проник в троллейбус. Сразу же нащупал чье-то тело и с силой рванул его на себя. В это мгновение он понял, что перед погружением допустил оплошность: нужно было выполнить гипервентиляцию - несколько глубоких вдохов. Он знал, что после гипервентиляции может продержаться под водой более четырех минут. Конечно, со свежими силами. Сейчас же ему оставалось держаться только на сверхусилии. Удушье становилось нестерпимым.
Когда Шаварш выплыл, брат его был уже на берегу. Оценив обстановку внизу, он понял, что спасать людей придется ему одному. Хотя Камо и был спортсменом-подводником, его квалификации было недостаточно. Позже все специалисты признали, что это мог выполнить только один человек – Шаварш Карапетян.
Прорвавшийся сквозь плотное оцепление Владимир Самсонович Карапетян стоял теперь на берегу и каждый раз уходил – мысленно – с сыном под воду. Он видел, что все тело сына истерзано осколками оконного стекла, и ясно осознавал, что одна лишь потеря крови может в любое мгновение стоить ему жизни. Но и он знал, что эту работу мог выполнить только его сын.
Двадцать минут в ледяной воде. Двадцать спасенных. На самом деле он вытащил из троллейбуса больше, но не всех удалось вернуть к жизни. Последнего из спасенных он поднял, уже потеряв сознание. Когда привезли акваланги, в них не оказалось воздуха. Шаварш уверен: если бы не пустые баллоны, он спас бы всех.
Сегодня эксперты говорят, что Карапетян был единственным человеком в мире, который смог совершить такое. На следующее утро врачи поставили ему диагноз: общее заражение крови и двустороннее воспаление легких. Шаварш долго лечился.
О Шаварше много написано, снят документальный фильм. Но никогда и никто не мог предположить, что на долю Карапетяна вновь падет жребий тяжелой, чрезвычайной ситуации, которая вновь потребует от него высшего проявления человеческого духа. Впрочем, если быть точным, то требования не было. Карапетян мог остаться в стороне. И вдали от опасности сопереживать профессионалам, которые вели борьбу с огнем.
Однако он поступил иначе. Оказавшись на месте происшествия одним из первых, Карапетян проник внутрь объятого пламенем помещения.
Пожарные отказались дать ему противогаз — не имели права. Шаварш работал без противогаза в зоне, где температура превышала 200 градусов. Потерявшего сознание Карапетяна вынес на улицу милиционер. Неделю Шаварш провел в реанимационном отделении больницы.
Два выдающихся поступка, два подвига в мирное время, когда за плечами тридцать с небольшим. Однако был еще один, совершенный Шаваршем в 1974 году, то есть за два года до трагедии на Ереванском водохранилище.
Автобус «ПАЗ» возвращался со спортсменами из Цахкадзора. Шаварш сидел возле самой двери. На одном из спусков водитель остановил машину и вышел в ожидании других пассажиров. Автобус неожиданно тронулся с места и стал быстро набирать скорость, приближаясь к пропасти. Дверь, возле которой сидел Карапетян, была открыта. Ему оставались две-три секунды на то, чтобы решить, что предпринять. Как остановить машину? Он разбил оградительное стекло кабины водителя, прыгнул на его место и рванул ручной тормоз. Увидев, что это ничего не дало, развернул автобус поперек дороги и остановил его. До пропасти оставались сантиметры, а в салоне находилось 30 человек. Тридцать и еще двадцать, которых Карапетян вытащил из озера...
Интервью:
— Произошла трагедия, я оказался рядом. Я — спортсмен-подводник, ре-кордсмен мира, и я, естественно, не мог не пойти в воду. Между прочим, вы, журналисты, иногда называете подвигом просто честное выполнение своего профессионального долга. А у Александра Дюма-сына я встретил такие слова: «Исполнить свой долг иногда бывает мучительно, но еще мучительней не исполнить его».
— Сейчас многие спрашивают тебя про обстоятельства пожара. Что ты чувствовал? Был ли страх? В чем была главная трудность?
— На пожаре было труднее и страшнее. Вода — моя стихия. Я знал, как поступать даже тогда, когда спасенный конвульсивно цеплялся за меня под водой мертвой хваткой. Пожар — дело другое. Я почти ничего не знал о методах борьбы с огнём и всё время боялся ошибиться.
— Мог ли ты вообще остаться при этом в стороне?
— Этот вопрос можно было бы задать и тем десяткам добровольцев, которые также боролись с огнем. Среди них были и 14-15-летние мальчишки. Уверен, что нас было бы намного больше, если бы милиция своевременно не оцепила Дворец. Да и можно ли остаться в стороне, если происходит несчастье, которое каждый воспринимает как свое собственное, — горит Дворец — гордость республики? Это было нормальное поведение людей. Ненормально другое, ненормально безразличие. Так я и отвечаю тем, кто мне пишет.