Газета "Своими Именами" №19 от 28.12.2010
Шрифт:
Когда из школы сержантов приехал в артиллерийский полк, то в местном магазинчике увидел совершенно седого лейтенанта. Возраст и седина абсолютно не соответствовали званию. Все офицеры обращались к нему только так: «Здорово, Убийца!» и «Как поживаешь, Убий-ца?». А он в ответ только улыбается какой-то виноватой улыбкой…
Как потом узнал, это был бывший капитан, командир батареи 240-мм миномётов М-240, разжалованный и переведённый на «исправление» в наш полк из другой части. Во время учений, максимально приближённых к боевым (стреляли через голову своей залегшей в окопах пехоты), рассчитал так, что мина рванула в своём окопе. 8 человек «двухсотых», сколько раненых – не знаю. Эта чушка, мина для 240-мм миномёта,
Вот ещё пример. Нехарактерный, но всё-таки…
Уже был в то время замкомвзвода… Пришёл к нам во взвод новоиспечённый лейтенант - командиром взвода. Двухгодичник. Окончил Ленинградский электротехнический институт им. профессора М.А. Бонч-Бруевича (ЛЭИС). И у меня уже было почти 2 курса института за плечами. Короче, подружились мы с ним. Он мне говорит:
– Призвали меня на 2 года. Как-нибудь я их оттяну. Квартиру ремонтирую, жена скоро приедет… Давай договоримся так: все занятия в артпарке и в классах по изучению материально-технической части со взводом проводишь ты, вас этому в школе сержантов хорошо обучили (тут он прав. Кто прошёл обучение в сержантских школах, понимают, о чём я говорю). Я буду вести только политзанятия.
– Не могу я на эту пушку смотреть! Бывает аллергия на цитрусовые, на кошачью шерсть… А у меня на пушку! Как только её увижу, меня сразу в дрожь бросает и крапивница по всему телу!
Стрелком мой комвзвода был никаким! Хорошо, если выстрела с восьмого пристреляет цель.
Что я делал для того, чтобы выручить друга (сейчас, конечно, не сделал бы этого ни за что! Молодость, сами понимаете…). Кстати, он об этом не знал. На макетных стрельбах связисту, который сидел внизу с офицерами, говорил: «Предупредишь, когда будет стрелять мой комзвода!». Мне же не видно наверху, кто стреляет. Тот, естественно, предупреждал.
Для офицеров это стрельба с закрытой огневой позиции, а для меня практически прямая наводка. Я видел, куда пошёл первый трассер и какую цель собирается пристреливать стреляющий. Своему комвзвода, зная, что рассчитывать координаты целей он не умеет, давал на пристрелку 2-3 выстрела, потом бросал возню с панорамой, брал цель на мушку и трассер у меня влетал точно в цель!
Мой взводный числился хорошим стрелком…
Только один офицер стрелял очень профессионально. Командир нашей батареи капитан Кузнецов. Он никогда не принимал участие в макетных стрельбах (видимо, помнил координаты всех целей в макетном городке). Но на боевых стрельбах делал это всегда. Когда после первого же пристрелочного выстрела основным орудием шла команда от старшего офицера батареи: «Батарея! Три снаряда беглым! Огонь!», а после этого: «Батарея! Стой! Записать!», то я знал, что это стреляет мой комбат! Не тебе, офицеру, объяснять, что товарищ поразил цель с первого выстрела! Это высший класс! И я, как выражался в знаменитом романе О. Богомолова «В августе сорок четвёртого…» чистильщик старший лейтенант Таманцев по прозвищу «скорохват», «мысленно ему аплодировал»!
После боевых стрельб мы всем расчётом дня три промываем пушку щеткой с соляркой, пробиваем пыжом, старясь снять пороховой нагар в стволе и замазать ствол солидолом, перед смазкой приходит комбат Кузнецов, достаёт зеркальце, засовывает руку с зеркальцем подальше в дульный тормоз так, чтобы видны были нарезы, и говорит, покусывая пышные усы:
– Иди-ка сюда! Какой солидол?! Смотри, что в нарезах делается? Драить дальше, чтобы блестело!
Кто знал, что таким образом можно проверить чистоту в глубине нарезов? Дульный тормоз мешает увидеть нарезы. Век живи, век учись! В этом случае и чувствуешь себя как-то неуютно. Ведь это ты недоглядел!
– Не буду, Миша, тебя долго задерживать. А то, я вижу, ты жаждешь пропустить ещё рюмочку–другую. Если ты стреляешь, как пьёшь, то ты – классный стрелок! Но учти: стреляете не вы, офицеры, а стреляем – все мы! Как вы без нас ничего из себя не представляете, так и мы без вас, при нашей-то моще, просто ни на что не годные, слепые котята! Но тяжёлую физическую работу, которой является стрельба из артсистем больших калибров, делаем мы: артиллерийские расчёты.
Дальнейшая судьба бравого капитана-артиллериста сложилась так, что, как говорится, врагу не пожелаешь.
Демократы начали реформировать армию. Реформаторство сводится к одному - развалить её. Миша, видимо, поддавал прилично. Попёрли из армии в первую очередь. Жена, не выдержав тягот семейной армейской жизни, крепко взбл...нула. Переходя из рук в руки, затерялась в нашем непростом мире. Сгинула с концами…
Миша остался с двумя маленькими детьми без жилья, без средств к существованию. Что сделал боевой капитан? Правильно! Приехал в Москву, сел на шею сестры и запил по-чёрному!
Пытался ему объяснить суть идеи ответственности власти перед народом, но куда там! Деградировал полностью. На мои упрёки в том, что пьянствует на деньги сестры, отвечал следующим образом:
– В каждом подъезде московского дома должен быть свой алкаш. В нашем подъезде его нет. Чтобы не нарушать традицию, алкашом тут буду я!
Перед смертью допился до того, что парализовало ноги. В туалет ездил на доске скейтборда. Но водочку кушал регулярно! Да что там говорить…
Теперь несколько слов товарищу С.Г. Крюкову.
Во время Великой Отечественной войны батареи звуковой разведки входили в систему пристрелки артиллерийских целей. Помимо звуковой разведки в системе управления огнём батарей также были: оптическая разведка, разведка артиллерийскими самолётами-корректировщиками и аэростатами наблюдения. Солженицынская батарея звуковой разведки (и он в том числе) делала свою работу. Солженицын дослужился до старшего лейтенанта и вполне мог быть награждён за какую-нибудь успешно проведённую операцию. И не нужно с таким пренебрежением отзываться о батареях звукометрической разведки. Этим самым вы унижаете многих ветеранов Великой Отечественной, служивших в таких батареях и внёсших свой вклад в дело Победы над фашистской Германией.
1942 год. Вся страна в напряжении. Один только Грабин со своего завода №92 по производству лучшей дивизионной 76-мм пушки Великой Отечественной войны ЗИС-3 поставил в войска в этом году 10 139 пушек (а в 1943 году – 12 269!). Кто будет осуществлять управление стрельбой? Нет ещё ни Сталинграда, ни Курска. Замкнут в кольцо Ленинград, а выпускник мехмата МГУ Солженицын крутит хвосты лошадям! Согласитесь, что это непорядок: Вот и дали пинка математику, чтобы он слетел с облучка, и отправили Солженицына в Костромское артиллерийское училище. Математик лучше и быстрее освоит науку засечки выстрелов вражеских батарей по звуку. Грамотно и своевременно будет давать координаты целей вражеских батарей. Тут и понадобится Солженицыну и карта, и циркуль, и угломер, и транспортир, и линейка, и даже курвиметр.
Могу себе представить, как я попал в ствольную артиллерию. Сразу скажу, что отношусь к тем, кого издавна называют «полтора Ивана». Когда призывался, индекс рост/вес составлял 196/102. Сидел какой-нибудь капитан в райвоенкомате, посмотрел на этот индекс и решил: «Во бугай! Лёгкой атлетикой занимался? Диск, ядро?.. Нечего штангу без дела тягать, пусть на благо Родины понянькается со 130-кой. Она весит около восьми тонн. Для него это будет хорошо!». И «вперёд и с песнями!». Посадили в поезд (мы даже не знали, куда везут) и – «пожалуйте бриться!» - школа сержантов в Мулино Горьковской области. Всесоюзная кузница кадров младшего командного состава для Советской Армии.