Газета "Своими Именами" №23 от 07.06.2011
Шрифт:
Одним словом, к тому времени, когда прозвучало официальное сообщение о полете Гагарина, советские граждане уже были «подготовлены». Напряжение резко возросло из-за, казалось бы, безрассудной смелости, проявленной властями: они обнародовали факт запуска, когда «Восток» еще находился на орбите и впереди был самый сложный этап – возвращение корабля. Если бы в последнюю минуту произошел какой-нибудь сбой, Гагарин был бы обречен на медленную смерть в космосе на своем корабле или сгорел при спуске в атмосфере. Именно так закончились несколько пробных запусков без людей на борту.
Неужели Советы решились столь безрассудно рискнуть своим престижем? Большинство иностранных наблюдателей уверены, что нет. Вполне вероятно майор Гагарин побывал на орбите и благополучно вернулся еще до того, как прозвучало первое сообщение о запуске. Есть и другие небольшие загадки, связанные
Похоже, официальную Москву эти проблемы нисколько не смущали. Сегодня каждый старт ракеты – не только научный эксперимент, но и пропагандистский ход. На сей раз, однако, даже плохо организованное и страдающее неточностями пропагандистское «сопровождение» нисколько не смазало впечатление от великого научно-технического прорыва. Уже через день после полета Москва встречала Гагарина как героя. Красная площадь, где проводятся самые торжественные мероприятия, ждала его в праздничном убранстве. На высоких серебристых флагштоках развевались знамена; трамваи, автобусы, машины, фонарные столбы и фасады были украшены кумачом. По всему городу развесили портреты космонавта; в газетных киосках уже продавалась его биография. На всем двадцатимильном пути от аэропорта Внуково до центра собрались толпы людей и было выставлено оцепление.
Гагарин прилетел на турбовинтовом лайнере в сопровождении эскорта истребителей. Помимо родителей и жены Валентины его встречало все высшее советское руководство. Премьер Хрущев по-медвежьи обхватил его руками и крепко расцеловал; на этом фоне теплое объятье Валентины выглядело скромным. Один за другим высокие начальники приветствовали космонавта. Затем кавалькада украшенных цветами машин медленно направилась к Красной площади навстречу артиллерийскому салюту из 20 орудий.
На трибуне Мавзолея Ленина-Сталина – святая святых коммунистической Москвы – Гагарин стоял вместе с членами Президиума ЦК, высшего органа власти в СССР. Хрущев произнес длинную речь, сравнив его с Колумбом, объявил о награждении Гагарина звездой Героя Советского Союза и присвоении ему звания «Летчик-космонавт СССР». Новоиспеченный майор – он выглядел браво в парадной, с иголочки, стального цвета форме ВВС – держался с восхитительным спокойствием, без запинки произнося все нужные слова. Он поблагодарил партию, правительство и премьера Хрущева за высокое доверие, оказанное простому советскому летчику: «Находясь на старте в космическое пространство, я думал о нашей ленинской партии, о нашей социалистической Родине» (Церемония транслировалась в прямом эфире по европейскому телевидению через систему Eurovision. В США ее показывали на пленке, доставленной через Атлантику на реактивном самолете.).
На следующий день история полета начала обретать все больше глянца. Русские газеты писали, что в ночь перед стартом Гагарин спал сном младенца, что в капсулу «Востока» он забирался с таким спокойствием, словно отправлялся на рыбалку. На пресс-конференции – она проходила в зеленом с белой колоннадой здании московского Дома ученых – Гагарин и группа специалистов, включавшая и Президента Академии Наук СССР Александра Н. Несмеянова, не сообщили почти ничего нового, но с неизменным энтузиазмом в очередной раз рассказали о полете. Кроме того, они пообещали, что скоро будет обнародована дополнительная научная информация об этом событии. На реплику о том, что в американских газетах появилось предположение о его княжеском происхождении, космонавт ответил кратко: «Должен их разочаровать».
Американцы, давно уже уступившие России право одержать эту впечатляющую победу в космосе, тем
Признаки того, что русские готовятся к чему-то масштабному, множились уже несколько недель, и о них своевременно сообщалось. ВМС США обнаружили в Тихом океане советские корабли слежения за космическими аппаратами, а в Южной Атлантике – траулеры, вероятно оборудованные ретрансляторными станциями. Слухи, распространявшиеся в СССР, также быстро достигли Вашингтона. В большинстве случаев их сочли «утками», но за день до запуска американская разведка направила руководству страны срочное донесение: что-то готовится. И хотя «Восток» стартовал в 1.07 утра по вашингтонскому времени, а первое сообщение по советскому радио было передано в 2 часа утра, уже в 1.30 после полуночи советник президента по науке Джером Визнер (Jerome Wiesner) получил сообщение из Пентагона: большая русская «птичка» взлетела.
Когда в Вашингтоне осознали, что этот пропагандистский бой проигран, все нужные люди произнесли все приличествующие слова. Президент Кеннеди поздравил русских. К нему присоединился и глава НАСА Джеймс Уэбб (James Webb). Но за этими любезностями скрывалось уныние, стыд, а то и ярость. Америку в очередной раз опередили в космосе.
На мысе Канаверал американские астронавты по-прежнему ждут своего часа совершить суборбитальный полет на «Меркурии». Но сейчас это кажется чересчур незначительной, пустой и бесполезной затеей. Участники программы с трудом скрывают разочарование. Все они работали в бешеном ритме, кое-кто едва держится на ногах от усталости; наконец, они не ощущают достаточной поддержки от своей страны. «Мы могли бы запустить туда человека, – возмущенно рассказывает один из них. – Мы могли бы сделать это за месяц до русских, если бы два года назад наверху просто приняли решение ускорить программу». Другой вторит ему: «Мы все мечтали, чтобы кто-то сказал: «Ладно, давайте, ребята, делаем». Победу у нас отняли решения, принятые на самом верху. Если бы «Санта-Марию» Колумба так же готовили к плаванью, она бы никогда не покинула порт».
Можно понять обиду этих людей, но они правы лишь отчасти. Поражения США в космосе обусловлены несколькими решениями на самом высоком уровне, принятыми уже давно. Пожалуй самая серьезная проблема нашей космической программы – отсутствие достаточно мощного и надежного двигателя для первой ступени ракеты-носителя. У русских тяга таких двигателей превышает 800 тыс. фунтов. Они были разработаны для межконтинентальных баллистических ракет с тяжелыми ядерными боеголовками. Американские двигатели слабее по мощности, поскольку наши физики-атомщики справедливо сочли, что смогут разработать боеголовки со сравнительно небольшим весом, которые не нуждаются в гигантских ракетах для доставки к цели.
Именно с отсутствием мощного двигателя связаны многие известные всем беды американцев. Все, что мы запускаем в космос, включая и обитаемую капсулу «Меркурий», должно быть максимально легким. В результате ее конструкции и оборудование по определению не обладают высокой прочностью – они рассчитаны на работу на пределе возможностей. У русских же есть солидный запас полезной нагрузки, поэтому они могут строить корабль из сравнительно тяжелых, мощных и надежных элементов. Они даже позволяют себе такую роскошь, как оснащение «Востока» параллельными электрическими цепями (если выходит из строя одна, ее заменяет другая). Многие достижения русских в космосе, в том числе создание точных систем управления, можно приписать мощным «мускулам» их двигателей.
Тем не менее многим американцам, работающим в космической программе, эти утешительные оправдания начинают надоедать. Они винят во всем отсутствие воображения у американского руководства, проявившееся уже давно. Конструктор Вернер фон Браун, еще работая в Германии в первой половине сороковых, просчитал возможность запуска спутников и однозначно заявлял: это будет иметь огромное пропагандистское значение. Прибыв в США в 1945 году, он предложил потрясти мир «американской звездой, поднявшейся на Западе». Американские энтузиасты освоения космоса подхватили его призыв, но правительство отнюдь не спешило поддержать эту идею.