Газета "Своими Именами" №31 от 30.07.2013
Шрифт:
Если в Западной Европе отдавали предпочтение холодному оружию (во Франции, Испании, Италии - шпаге, а в Австро-Венгрии и Германии - сабле), то в России безраздельно властвовал пистолет, применение которого выхолащивало смысл распространенных в Западной Европе дуэлей до первой крови. Попасть с расстояния до десяти шагов для среднего стрелка было несложно, а раны, нанесенные из оружия больших, как правило, калибров, бывали ужасны. С начала же XIX века, когда был изобретен ударно-капсульный механизм и на смену заряжавшимся с дула кремневым пистолетам пришли пистонные, точность и убойная
Дуэли на холодном оружии в России были редки, а если и случались, то их участники, как правило, не следовали западноевропейской традиции прекращать дуэль при малейшей царапине.
Западноевропейские кодексы устанавливали зависимость применения того или иного оружия от тяжести нанесенной обиды и даже рекомендовали «при легких оскорблениях» затуплять шпаги и сабли или снабжать их специальными ограничителями, которые исключали возможность нанесения серьезного увечья.Русская натура в принципе отвергала такой подход. Понесенная обида, коль скоро она принималась за оскорбление, никогда не считалась малой, а смерть оскорбителя не представлялась чрезмерным мщением. Потому в ход всегда шли боевые клинки.
С середины 30-х годов XIX века дуэль постепенно теряет аристократичность и перестает быть кроваво-праздничной забавой исключительно высших слоев русского дворянства. На дуэльную стезю вступают и другие сословия, что ведет к профанации дуэльного обычая, и в результате отвратительная его сторона становится все более зримой, а высокая, благородная уходит в тень. Все больше становится курьезных поединков.
Ну где еще, кроме России, противникам могло прийти в голову выяснять отношения на тему «Кто кого перепьет»? К двум большим графинам очищенной два русских джентльмена купеческого звания потребовали две порции бифштекса, две солянки и два пирога с лососиной. Когда первый графин опустел, а в другом осталось меньше половины, один из купцов упал замертво. Другой допил остатки водки и отправился домой, где завершил победный для себя день фехтованием на деревянных аршинах со своим приказчиком.
Но даже если не брать в расчет подобные крайние случаи, все равно следует признать, что нравы менялись не в лучшую сторону. Особенно это коснулось военной среды. В десятилетия, последовавшие за правлением Николая I, среди офицеров появилось немало смельчаков, отказывавшихся наперекор общественному мнению принять вызов. Зато начиная с 70-х годов между офицерами все больше случается ссор - серьезных, с бранью и рукоприкладством.
Не случайно поэтому в высших военных кругах все чаще поднимался вопрос о беспрекословном увольнении со службы как офицеров, оскорбивших своих товарищей, так и офицеров оскорбленных, но не пожелавших восстановить свою честь с помощью поединка. Одновременно в недрах военного министерства созрела идея узаконить дуэль, чтобы, «с одной стороны, содействовать повышению общего уровня понятий о чести в среде офицеров, а с другой, - достигнуть, насколько возможно, большего соответствия условий дуэли, где она неизбежна, с относительной ее важностью в каждом отдельном случае».
13 мая 1894 г. император Александр III утвердил составленные военным министерством «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», которые горячий поборник дуэли генерал А. Киреев назвал «великой царской милостью». Дозволяя поединки в армии, Александр III, а вслед за ним и Николай II надеялись улучшить офицерские нравы. Одновременно военное ведомство начало разработку дуэльных правил. Работа эта затянулась почти на двадцать лет, и только в 1912г. увидело свет «Пособие для ведения дел чести в офицерской среде», подготовленное генерал-майором И. Микулиным.
Согласно «Правилам», суд общества офицеров, рассмотрению которого за малым исключением передавались «оскорбления чести», мог приговорить противников, независимо от их собственного желания, как к примирению, так и к поединку. При этом условия поединка должны были соответствовать обстоятельствам дела: чем тяжелее оскорбление, тем в более опасные, грозящие смертью позиции ставились дуэлянты. Если по прошествии двух недель после приговора офицер уклонялся от поединка, то командир полка обращался к вышестоящему начальству с представлением об его увольнении со службы.
Однако, несмотря на благие намерения авторов «Правил», последствия их принятия были большей частью негативны. Это четко подметил автор «Пособия для ведения дел чести в офицерской среде» генерал И. Микулин: «Поединки... иногда происходили без достаточных на то оснований, иногда, наоборот, поединок отклонялся судом общества офицеров в тех случаях, когда по обстоятельствам дела он являлся вполне уместным и даже требовался оскорбленным офицером, иногда же поединок приобретал характер простой обрядности или формальности».
Любопытна дуэльная статистика на рубеже веков. По подсчетам И. Микулина, сделанным на основании официальных документов, с 20 мая 1894г. по 20 мая 1910 г. в армии по приговору суда произошло 322 поединка: 251 - между военными, 70 - между военными и штатскими, один раз у барьера сошлись военные врачи. Среди дуэлянтов было четыре генерала, 14 старших офицеров, 187 капитанов и штабс-капитанов, 367 поручиков, подпоручиков и прапорщиков. Один поручик участвовал в трех дуэлях, четыре поручика и один подпоручик дрались дважды. По два раза дрались с военными и двое штатских. В пяти случаях рубились на шашках, в двух использовались эспадроны. Остальные 315 дуэлей происходили на огнестрельном оружии, на них погибли 15 человек и 17 получили тяжелые ранения.
На деле, правда, дуэлей в армии было больше. По некоторым подсчетам, примерно треть поединков проходила в обход суда общества офицеров. Иногда в таких случаях у барьера сходились противники, накануне приговоренные судом к примирению. Словом, как ни старалось государство поставить дуэль под власть закона, ничего у него не получилось. Ни во времена Петра, который поединки запрещал, ни во времена последних царей, которые, пусть и с оговорками, поединки поощряли.
Геннадий ОМЕЛЬЧЕНКО, №3, 2004 г.