Газета "Своими Именами" №37 от 13.09.2011
Шрифт:
Зиновий, родившийся 16 октября 1884 года, был старшим среди сыновей нижегородского гравера Михаила Свердлова. В юности мечтал об артистической и литературной карьере. В восемнадцать лет принял православие, его крестным отцом был сам “буревестник революции”. Друг семьи, писатель дал крестнику свою настоящую фамилию, и тот стал Пешковым. Зиновий сопровождал Горького и его жену Марию Андрееву в эмиграции, жил в Канаде, США, выполнял обязанности литературного секретаря на Капри, встречался с Лениным.
Начало Первой мировой войны застало его в Италии, где он записался во французском консульстве в Иностранный легион - воинское формирование, к службе в котором допускались иностранцы. Свой первый бой доброволец принял в первую военную осень. Спустя несколько месяцев, во время штурма Каренси, был тяжело ранен, потерял руку, но не покинул армию. В 180-летней истории Иностранного легиона Франции он считается одним из самых отважных солдат. На выставке, развернутой сейчас в парижском Музее Почетного легиона, можно видеть оружие и перчатку знаменитого “однорукого капрала”.
Весной 1917 года, уже в чине капитана, Зиновий отправился в Россию вместе с французской миссией. В том же году, после нового поворота истории, его младший брат Яков Свердлов стал председателем ВЦИК - главой советского государства. Но братья больше не увиделись - их убеждения были слишком разными. Когда в Поволжье разразился голод, Пешков организовывал по призыву Горького международную помощь для населения России. Затем он вернулся в армию. Не имея классического военного образования, он, тем не менее, смог подняться в легионе до командных высот. Служил в Марокко, где вновь был тяжело ранен - на этот раз в ногу, как он говорил, “для симметрии”.
После нападения вермахта на Францию в 1940 г. Пешков, командовавший в Северной Африке батальоном, безоговорочно поддержал воззвание генерала де Голля. В годы Сопротив-ления он стал одним из ближайших соратников лидера Свободной Франции. Тогда же получил первое генеральское звание, а завершил военную карьеру с четырьмя звездами корпусного генерала.
После войны - почти до самой кончины 27 ноября 1966 года - находился на дипломатической службе, возглавлял в ранге посла миссии Франции в Японии и Китае, был удостоен степени Великого офицера ордена Почетного легиона. Но на надгробии на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа по его воле начертаны лишь три слова: “Зино-вий Пешков. Легионер”. Как сообщил Александр Жевахофф, в Париже вскоре выйдет книга о французском генерале из России. Над ней работает знаменитая писательница, президент Гонкуровской академии Эдмонда Шарль-Ру - медсестра Иностранного легиона в годы Второй мировой войны.
Дмитрий ГОРОХОВ
ДОЛОЙ УНЫЛЫЕ РОЖИ!
ХОРОШИЙ ТОН, ИЛИ ИСКУССТВО ВЕСТИ СЕБЯ В ЗАКРЫТОМ ПОМЕЩЕНИИ И НА УЛИЦЕ
Я познакомился с Аркадием Сергеевичем Буховым, когда он уже работал в журнале «Крокодил». В начале двадцатых годов он вернулся на Родину из эмиграции, куда забросила его судьба в бурные революционные годы. Аркадий Бухов много и с успехом пишет в советских сатирических журналах, а с 1934 по 1938 год плодотворно работает в «Крокодиле», куда он был приглашен Михаилом Кольцовым, высоко ценившим его талант. Он был замечательным журнальным работником, его юмористический талант сложился еще в той своеобразной академии русского юмора и русской сатиры, какой мне представляется журнал «Новый Сатирикон», где до революции сотрудничали Аркадий Аверченко, Н. А. Тэффи и другие известные русские литераторы. Работоспособность Аркадия Сергеевича была поразительной. В случае необходимости он один в фантастически короткий срок мог сделать весь номер «Крокодила»: придумать темы для рисунков, написать рассказ, фельетон, заметки, подписать карикатуры. И всё это легко, без лихорадочной спешки, без натуги, как бы играючи. Мы, молодые тогда, начинающие сатирики и юмористы, только ахали, глядя на этот блистательный пример творчества. Техника комического у Бухова была действительно высокая. В этом можно убедиться, познакомившись с его книжками, изданными в последние годы. Он был большим жизнелюбцем, веселым, любознательным, жадно интересовавшимся всем новым в нашей советской жизни человеком. Леонид Ленч, опубликовано в №958 журнала «Крокодил», апрель 1967 г.
Всего труднее и ответственнее поведение неопытного человека в музеях и на выставках. Вот вы вошли по пригласительному билету или так. Со всех сторон на вас буйно напирает изобразительное искусство в рамах и на подставках. Вот перед вами шедевр гения классической живописи - два голубоватых ангела коллективно нюхают воздух, вывернувшись из-под примятого облака. Вот картина бояна русско-славянской кисти прошлого столетия: царь Алексей кушает ершей. Вот, наконец, современное полотно: творчески раскрашенная групповая фотография членов правления жакта, носящая название «В огне коммунальных услуг». На чем остановить свой взгляд? О чем вслух высказать свое мнение? Надо прямо сказать, что шумное и запальчивое высказывание мнений о произведениях изобразительного искусства - признак дурного тона. Только очень плохо воспитанные люди могут позволить себе перед картиной гения восторженно заметить:
– Типичные ангелы. Как живые. Должно быть с натуры старик писал. А может, по рассказам очевидцев. Очень метко схвачены!
Перед царем с ершами они громко изумляются:
– Блестящая техника! Мелкая рыбешка, а каждая отдельно. И без вилки жрет. Нормальная бытовая картина прогнившего самодержавия.
А перед современным полотном их мнения становятся еще шумнее и категоричнее, приводя в беспокойство остальных посетителей:
– Бесподобно! Вы только посмотрите, как раскраплена жилетка у бухгалтера домоуправления! А бидон в углу! Чего только не может сделать мастер кисти из простой моментальной фотографии на глянцевитой бумаге!
Всё это, повторяем, признак дурного тона. Воспитанный человек не восхищается, как пьяный перед ветчиной. Воспитанный человек должен высказать свое мнение о шедеврах изобразительного искусства тихо и до некоторой степени загадочно. И, главное, не без примеси той тонкой критики, которая сразу вызывает к нему уважение. Например:
– В ангелах ясно чувствуется эпоха нарастания феодализма. Ничего лишнего плюс растерянность линий и короткие ноги. Только с Людовика XV у ангелов на картинах появляются мускулы и усы. Буржуазия требовала здоровых ангелов.
По поводу Алексея Михайловича и ершей:
– В семнадцатом веке ершей не было. Ерши были открыты одним нормандским ученым значительно позже. Цари ели вязигу и ватрушки. Типичное искривление исторических перспектив.
Перед полотном «В огне коммунальных услуг»:
– Маловато динамики. В картине того же художника «Опилки звенят» группа администрации лесопильного завода, сидящая на фоне фабзавкома, несравненно естественнее. По-видимому, там зарисовка была сделана без выдержки и магния. Художник растёт.
Будьте уверены, что после целого ряда таких продуманных сентенций за вами сразу установится звание знатока и ценителя изобразительных искусств.
Легче всего вести себя на улице, где способ поведения почти целиком исчерпывается правилами уличного движения. Воспитанному, занятому общественно полезной работой человеку некогда попадать под какую-либо разновидность городского транспорта. Он корректно и не торопясь переходит улицу, платит штраф и узнает, что со вчерашнего дня переходить надо в другом месте, а с завтрашнего - в третьем. Невоспитанный человек переходит улицу грубо и бестактно. Он бессистемно ныряет под колесами и, уже благополучно миновав опасное место, попадает под велосипедиста, который пешком ведет свою изящную машину с номером и без педалей, оставшихся на фабрике. Воспитанный человек не толкается на улице. Он даже не любит, когда его толкают, находя, что жизнь прекрасна и без этого. Невоспитанный человек любит толкнуть ближнего своего. Он полагает, что нетолкание является признаком слабости и непонимания задач дня.