Газета "Своими Именами" №45 от 05.11.2013
Шрифт:
– Точно так, дедусь! Вы тут, глядите, других каких крикунов из других партий не слушайте – а только меня уразумейте, что есть во власти отдельные пока недоработки. Но мы их дорабатываем. А главное – стабильт гарантности. То есть, гарант стабильности!
– Ага, ага… Это так, это понятно. С энтим, мила-ай, никак не поспоришь. Ну, давай тогда.
– Чего?
– Чего-чего, садись – поехали.
– Куда, дедусь?
– Куда-куда… На заимку. Для начала.
– А я, знаете ли, на ужин скушал целую свинью!
– Ха! Так уж и целую! В одиночку?!
– Точно вам говорю – вы ж наших свиней не видели после того, как они на одной гнилой картошке перезимовали…
– Это где ж тебя носило-то, где ж ты всю куртку каким-то солидолом изгваздал?!
– Ничего, вон выйду на дождь, и за пять минут всё отмоется.
– Этот мазут?! Под простым дождём?!
– Не под простым, а под тем, который у нас в деревне то и дело идёт. После открытия за рекой свалки европейских химотходов.
– У нас ещё при Ельцине вывели пять урожайнейших сортов пшеницы!
– Ай, молодцы!
– Да! И ещё вывели свёклу, рожь, всех лошадей и овец – всё вывели, хрюшек последних доедаем, осталось три коровёнки на всю деревню…
– Егор, как же так: жалуетесь, что в деревне папирос купить не на что, а сами вон целую свинью на ужин трямкаете?!
– Необходимость-с! Последние наши свиньи не только оголодали за зиму, но и озверели вконец. На людей кидаются, вчера собаку у корейцев-гастарбайтеров выкрали и сожрали. Тут вопрос самосохранения, кто быстрее: или мы их, или они нас.
– Ребяты! А у нас в школе сегодня старинным аппаратом на простыне кино показывали, «Свинарка и пастух»!
– Ух ты! Кино это что, навроде живых картин, как в райцентре по телевизору? Но непонятно, а про кого кино-то? Кто такие эти свинарка и пас… Как его?
– Деревенщина необразованная, знать надо! «Свинарка и пастух» - про любовь, типа как бы путана и качок.
– А-а…
– Эх, Авдотья-то померла, за август пенсию не успела получить. Теперь всей деревней скидываться придётся, и фотографию на могилку не знаем где искать…
– Где искать… Вон с бывшей совхозной доски почёта сдерите, за четверть века не совсем выцвела.
– А чего это Игнат в амбаре ночует?
– Да он вчера избу с садом и огородом каким-то приезжим дачникам за две бутылки продал.
– За две бутылки? Дом и всю землю!? Ну, Игнат! Вот это да, не продешевил, отхряпал у них, уж облапошил так облапошил городских!
– Трифон, слышь? Почему тебя в деревне дразнят «Раскатанная Губа»?
– Завидуют, голоногие. Я вот ещё поднатужусь, последние деньги как-нибудь соберу и всеми ими до копеечки опять во всякие пифы, чифы и дрифы вложусь. И тогда уж от государства начну получать, ох, и начну ж я получать, именно так, как оно мне всё время обещает!
– У нас в деревне копеечка к копеечке идёт! Нам вот пенсию долго не носили, я шла-шла по улице, и копеечку нашла. А вчерась опять пошла, и ещё копеечку нашла. Теперь у меня их две, копеечки-то!
– Свой скульптор вырос, Васька с закидоновского Закутья. Парню осьмнадцати нет, а лепит всех на деревне – как живых, особенно если трезвых! Только вот наша Закидоновка на песках да чернозёмах стоит – глины нет совсем. Он нашёл выход – из навоза с соломой вперемешку лепит. А недавно в порыве изваял самого и всё его правительство. Из навоза-то. И через месяц вдруг телефонная связь на часок пробилась – мы и позвонили в райцентр, хотим, мол, выставку молодому дарованию устроить! Те на вертолёте примчались, поглядели, как все руководители из навоза стоят, и аж глаза вылупили: «Сломать! Спрятать! Закатать! Немедленно!» И улетели обратно. И тут мы поняли: знать, хреновый из Васьки скульптор, видно, сильно непохоже слепил-то!..
РИСУНКИ РАУЛЯ ЕРКИМБАЕВА