Газета "Своими Именами" №8 от 18.02.2014
Шрифт:
Вскоре после отъезда представителя округа, примерно в полдень, в штаб корпуса поступило письменное распоряжение штаба КОВО о передислокации соединений в запасные районы. Его тут же продублировали командирам соединений и корпусных частей. Вечером обе танковые и моторизованная дивизии оставили зимние квартиры в Бердичеве, Житомире, Виннице и вышли в назначенные районы сосредоточения…
К двум часам ночи сосредоточение частей закончилось. До утра личному составу было приказано отдыхать. Возвратившийся в штаб корпуса полковник Девятов доложил, что и в Житомире, и в Виннице вывод соединений
В течение следующего дня в районы сосредоточения войск небольшие колонны автотранспорта вывезли склады с продовольствием и боеприпасами. На зимних квартирах остались лишь штабы да дежурные подразделения – точь-в-точь как это всегда делалось во время учебных выходов в поле…» (Там же)
То есть представитель округа с глазу на глаз сообщил командованию корпуса о возможной войне, и только потом пришел письменный приказ штаба округа о приведении в боеготовность и выходе в районы сосредоточения. Вариант №1 из рассказа Калядина – это часть плана прикрытия, а вывод войск в запасные районы по этому варианту – первый этап выполнения этого плана, и выполняется он только с началом боевых действий. (Далее, как уже говорилось, в запасном районе соединение проводит отмобилизование и выступает в район развертывания.)
На этом мы закончим обзор событий 18 июня в войсках Киевского округа. Не все приграничные соединения при этом были названы – возможно, о них не сохранились соответствующие сведения (или автор их плохо искал). Но нет оснований полагать, что приказ Генерального штаба Красной Армии о приведении в боеготовность войск прикрытия их не коснулся и события в них протекали иначе, чем в упомянутых выше соединениях, приводимых 18 июня в боевую готовность.
В состав округа входили 3, 4 и 10-я армии.
Как помнит читатель, генерал Климовских на суде показал, что и после директивы Генштаба от 18 июня войска округа в боеготовность не привели. Да, в конечном итоге так и оказалось. Тем не менее, с 18 по 20 июня в округе также был проведен ряд мероприятий, направленных на повышение боеготовности войск.
19 июня штаб ЗапОВО получил директиву из Москвы о выделении полевого управления фронта и выезде его на запасной командный пункт в Обуз-Лесны.
В 10-й армии, находившейся в Белостокском выступе, в этот день в район своих позиций были выдвинуты стрелковые полки 86-й стрелковой дивизии:
«В ночь на 20 июня 1941 г. стрелковые полки дивизии были выдвинуты ближе к границе в район Залесье, Костельное, Нур, где в последующие дни планировалось проведение ночных учений. Артиллерийские же полки находились в это время на окружных сборах в районе Ломжа». (Шерстнев В. Д. Трагедия сорок первого. Документы и размышления. – Смоленск: Русич, 2005, с.236.)
В 6-й кавалерийской дивизии той же армии 19 июня два эскадрона 48-го кавалерийского полка с двумя взводами танков также были выдвинуты к линии границы. (Там же, с.237.)
В августе 1941 г. командир 7-й танковой дивизии 6-го механизированного корпуса генерал майор С.В. Борзилов докладывал об итогах боевых действий дивизии:
«20 июня 1941 года командиром корпуса
Вкладывать боезапас в танки разрешалось по боевой тревоге, объявляемой только при вводе плана прикрытия:
“Укладку дисков в машины производить по объявлении боевой тревоги… При объявлении тревоги части проделывают следующие мероприятия: в танковых частях диски с боевыми патронами укладываются в машины; все машины должны быть постоянно заправлены горючим и маслом…” (Военно-исторический журнал, 1996 №3 с.14-15.)
Другими словами, 20 июня 6-му механизированному корпусу «без шумихи, никому об этом не говоря” такую боевую тревога фактически объявили.
Перед самой войной слушатель Военно-инженерной академии А.К. Ужинский попал на практику в 3-ю армию, в районе Гродно:
«Незадолго перед войной мы, слушатели Военно-инженерной академии, прибыли к западной границе на практику по строительству долговременных сооружений и попали на разные участки.
В Гродненском укрепленном районе, куда я с некоторым опозданием из-за болезни приехал 17 июня, еще шло строительство, сновали сотни машин, подвозя бетон, а в окопах между дотами уже расположились в полной боевой готовности стрелковые подразделения, пулеметы и врытые в землю танки. Чувствовалась напряженная обстановка.» (Солдат, герой, ученый. М., Воениздат, 1961, с.161-162).
19-20 июня командир 43-й истребительной авиадивизии (иад) генерал-майор Захаров облетел свои полки и приказал распустить дивизионные курсы командиров звеньев. Принял он и другие меры:
“Все отпускники были отозваны и вернулись в части, увольнения в субботу и воскресенье я отменил, было увеличено число дежурных звеньев, эскадрилий”. (Захаров Г.Н. Я – истребитель. – М.: Воениздат, 1985, с.100.)
Разумеется, это была не его личная инициатива. В ночь с 19 на 20 июня командующий ВВС округа отменил очередные отпуска личному составу:
РАСШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА №212
Из Лиды Подана 20.6.41 1.02 Принята 20.6.41 3.00
Поступила в ОШШС 8.45 20.6.41 Расшифрована 9.30 20.6.41 г.
Адрес: Командирам авиадивизий и отдельных авиаполков с 19 июня 1941г. в базах отпуск рядовому и начальствующему составу командующий ВВС округа приказал ПРИКРАТИТЬ.
№952/ш Тараненко
(ЦАМО РФ, фонд 14 Гв. БАП, оп.178446, д. 2, л. 309.)
Эту телеграмму получил штаб 16-го бомбардировочного авиаполка 11-й смешанной авиадивизии (сад) в час ночи 20 июня. Значит, в штабе авиации округа ее написали еще 19 июня.