Газета "Своими Именами" №8 от 21.02.2012
Шрифт:
Свой первый бой полк принял под Москвой, в районе Волоколамска, 17.10.41г. Волокаламск, Скирманово, Красная Поляна, Химки, Ка-луга, Сухиничи - это города, где в 1941-1942 гг. воевал 523-й пушечный полк РВК и в его составе отец-комиссар 3-й батареи. В июле 1942 г., как только полк вернулся из-под г. Киров, где он обеспечивал прорыв группы генерала Белова из Вязьмы, весь личный состав огневых взводов был построен на поляне, комиссар полка зачитал приказ И. Сталина №227. Это был очень суровый приказ, вызванный создавшейся тяжелой обстановкой на юж-ном фронте... «Еще до выхода этого приказа многие мои боевые соратники, особенно те, у которых семьи были в оккупации, в личных беседах выражали те же мысли, которые Верховный Главнокомандующий выразил в своем приказе», - напишет отец через 30 лет, хорошо осознав случившееся. И я не могу понять фронтовика Лебединцева, когда он, с одной стороны, упрекает весь командный состав 380-й дивизии в тяжелых потерях, а с другой стороны, говорит о необоснованности расстрела
В апреле 1943 года, окончив ускоренные курсы Ленинградского артучилища, которое базировалось в это время в Костроме, отец был направлен командиром 6-й батареи в 86-ю тяжело-гаубичную бригаду, прибывшую с Дальнего Востока и входившую в 5-ю артдивизию. Бригада была укомплектована кадровыми офицерами и вооружена 152-мм гаубицами. Тогда же бригада была переброшена к п. Поныри, на Северный фас Курской дуги. Конечно же, вписаться сразу в коллектив асов-артиллеристов бывшему школьному учителю, политруку было сложно. Все встало на свои места, когда в разрешенной “свободной охоте” за тяжелыми танками и самоходками, которые безнаказанно расстреливали из своих дальнобойных орудий нашу легкую противотанковую артиллерию, отец сумел расстрелять из 152-мм гаубицы “Фердинанд”. И тогда его признали равноправным артиллеристом.
Бригада была придана 307 СД, которая и приняла главный удар немцев под Понырями 7 июля 1943 г. (в дальнейшем, именно 7 июля каждые пять лет ветераны встречались в Понырях) . Не пойму фронтовика Лебединцева, когда он чуть ли не смакует наши потери в танках и личном составе под Прохоровкой. Мне пришлось неоднократно встречаться с ветеранами Курской битвы, местными жителями - живыми очевидцами этого сражения. Все они отмечали тяжелейшие потери с двух сторон, говорили, что в те жаркие дни 7-12 июля было трудно дышать от смрада, но никто не говорил об односторонних потерях. Да и как это могло быть? На одну 307-ю СД под Понырями немцы бросили 7-8 июля три мотодивизии и 170 танков. Первые три атаки были отбиты силами артиллерии. И это не могло быть без огромных потерь у немцев. На третий день немцы ввели два свежих пехотных полка и до 60 танков. Но и тогда они захватили только часть поселка, так и не сумев захватить железнодорожный вокзал. Да, потери были большими с обеих сторон, но не из-за тупости офицеров, а из-за мощи противника. Я побывал на братском кладбище недалеко от Понырей. Почти тысяча офицеров от лейтенанта до полковника там похоронено. Самому старшему из них было около сорока. Там же похоронен и комбриг Головань, погибший на четвертый день при отражении танковой атаки. Не струсил, не сбежал, а со взводом охраны и одним орудием принял неравный бой с прорвавшимися танками.
Как же может поворачиваться язык упрекать в трусости боевых командиров? Заняв один раз позицию “развенчивания”, Лебединцев уже не смог остановиться. Я совсем другого мнения даже по одному эпизоду. В начале сентября 43-го года 86-я бригада вышла к селу Зерново, где находилась вся наша семья и где до войны работал отец. Бригада получила боевой приказ уйти левее. Вот как описывает этот эпизод фронтовой поэт и писатель Е. Долматовский: “С хорошими товарищами, с людьми высокого сердца служил Николай Любезный. Узнав о том, что малая Родина капитана Любезного здесь, рядом, в разграничительных линиях соседей и, кажется еще не освобождена, комбриг Сазонов /позднее генерал, Герой Советского Союза/ собрал батарейцев и спросил: кто хочет, как доброволец, сопровождать капитана Любезного в родное село? Все артиллеристы, все как один шагнули вперед.” А теперь ответьте: мог ли комбриг, карьерист и выскочка задержать выполнение боевого приказа на два часа? Могли ли солдаты целого дивизиона добровольно пойти в занятое немцами село выручать семью недостойного офицера? Нет. Но Лебединцеву такие офицеры, к сожалению, не встречались. Наверное, и потому, что бывший командир пешей разведки сразу же отступил в штаб, «как знающий топографию офицер»? А вот товарищ отца, профессиональный военный топограф капитан Н.А. Куликов, наоборот, в 1943 году стал командовать 5-й батареей, лучшей во всей дивизии. Он погиб при отражении танковой атаки под г. Яблоно-Легионово 10 октября 1944 года. Разные были офицеры, как и все люди, но на фронте быстрее проявляется и хорошее, и плохое.
Теперь немного о “женском вопросе” на войне. Но и здесь только грязь. Не потому ли, что Лебединцев “случайно” подхватил позорную болезнь? Я знаю многих солдат и офицеров-фронтовиков, которые создали прекрасные семьи. У меня в руках копия “Журнала боевых действий второго дивизиона 86-й ТГАБр. В записи за 28.01.45 г. читаю: “...В этот же день ст.с-т Иванов и мл.с-т Сайсенов напились пьяными и зашли в дом к одному поляку, где отобрали у поляка жену под силой оружия и изнасиловали ее вдвоем, за что преданы были суду Военного трибунала с требованием всего личного состава и ходатайства командира дивизиона к расстрелу”. Это стиль дивизионного писаря, который я полностью сохранил. Как видим, отношения в этом вопросе были много чище. Журнал этот любопытен и по другим причинам. Начиная с 11.4.43 г. и по 10.05.45 г. дивизионный писарь обязательно указывает наличие и убыль личного состава, моральный дух, наличие снарядов, ГСМ и продуктов питания. Наверное, все это писарь брал из боевых донесений. И это не все. В журнале отмечаются боевые успехи и промахи как офицеров, так и солдат, дается список награжденных. Обращаю внимание: среди награжденных, как правило, 60-70% солдат и сержантов. Вот почему мне непонятен бардак в штабах 380-й СД, о котором пишет Лебединцев. Тем более что и он, как штабист, несет за это полную ответственность. Зачем же перекладывать ответственность на Сталина и высший командный состав армий и фронтов, если исполнители низшего армейского звена не выполняли элементарных обязанностей? Что мешало ПНШ Лебединцеву обеспечить штаб боевыми донесениями из подчиненных подразделений? Начальник штаба - пропойца? А его собственные действия как оценить ?
Юрий Игнатьевич! Как кадрового работника металлургической отрасли я понимаю Вас, когда Вы говорите, что руководители всех рангов зачастую советовались с рабочими и инженерами при решении сложных производственных вопросов. Но переносить все это во фронтовую обстановку неправильно. Там соблюдение военной тайны является главнейшим требованием. И все-таки мы знаем, что действовали военные советы, совещания командного состава, велась разъяснительная работа в ротах и батареях. Конечно же, это было в частях, отличных от 380-й СД. Может быть, и поэтому в отцовской бригаде были относительно небольшие потери. Конечно, в пехотных частях потерь было больше, чем у артиллеристов, но и там все зависело от организации боя.
Звезду Героя отец получил не за штурм рейхстага, в котором он во главе группы корректировщиков артогня участвовал 30 апреля вместе с батальоном Неустроева, а за бой на берлинской кольцевой автотрассе в районе г. Блюмберг. В ночь с 20 на 21 апреля его небольшая артгруппа в предрассветном тумане столкнулась с немецкой колонной, шедшей в сопровождении 5 танков и самоходок. Пока батарейцы отбивались ружейно-пулеметным огнем от пехоты, отец с командиром орудия сумели развернуть одно орудие и сразу же подбить танк, а потом и другой. Развернув и второе орудие, они сумели подбить еще два танка и уничтожить часть пехоты. И хотя немцев было почти в три раза больше, батарейцы пошли в штыковую. Как рассказали однополчане отца, его, командира, окружили живым кольцом его подчиненные, не давая дотянуться до него штыком. Для меня это важно. Трудно представить, что такое могло случиться с офицером 380-й СД.
Да, потери в войне были огромные - 27 млн. человек.* Очень модно сейчас все свалить на грузина Сталина. Но никто пока не сказал, что было бы со страной без его железной воли. Конечно, Г.К. Жуков - великий полководец, но он был исполнителем решений Ставки, возглавляемой Сталиным. Да и война была не с “чеченскими сепаратистами”, а с самой сильной на тот момент армией, перед которой вся Европа пала, не продержавшись и двух месяцев, хотя и имела преимущество перед Гитлером и по численности, и по вооружению. Недаром после захвата Чехословакии в 1938 г. Гитлер напишет, что только после захвата, увидев всю военную мощь, он понял, почему генералы предостерегали его от нападения. Были у нас и промахи. Бездарная потеря Крыма, харьковский разгром, но ведь были еще и разгром немцев под Москвой, под Сталинградом, под Курском, Минском, Бобруйском и т.д., сражения и победы, которыми мы, потомки тех солдат и лейтенантов, должны гордиться. И не штрафные роты, о “геройстве” которых сейчас так много говорят, решили судьбу страны, а регулярная Красная Армия, поддержанная всем народом. Заслуга Сталина уже хотя бы в том, что он сумел обеспечить единство армии и народа, единство наций в разгроме врага.
Если откровенно говорить о прочитанной книге, то у меня такое же впечатление от нее, как от статьи одного академика, бывшего под Сталинградом наводчиком орудия, в которой он костерил Жукова и Василевского за якобы неграмотную Сталинградскую операцию. Впрочем, она не намного отличается от статьи офицера-ракетчика, который на полном серьезе пишет, что атомную бомбу мы могли бы иметь еще в 1933 году, при этом упрекая Мухина в некомпетентности по военным делам. Ему и невдомек, что атомное оружие возможно получить реально не в кабинете ученого, а техническими возможностями государства. Он просто не предполагает, что только для получения абсолютно чистого железа по требованию Курчатова был построен уникальный завод. Американцы, имея в своем распоряжении практически всех европейских ученых-атомщиков, развитую, нетронутую войной промышленность, только в 1946 сделали две «толстушки», испытав их на японцах. Сколько же «стратегов» у нас появилось, особенно в последнее время!
В.Н. ЛЮБЕЗНЫЙ
*Вместе с гражданским населением. (Прим. ред.)
БОЛЬШАЯ ЧИСТКА
Ни один эпизод в советской истории не вызывал столько ярости со стороны старого буржуазного мира, как чистка 1937-1938 года. Безоговорочное осуждение чистки в одних и тех же выражениях можно видеть в памфлетах неонацистов и троцкистов, в претендующих на академизм работах Збигнева Бжезинского и книге шефа по идеологии бельгийской армии.