Газета Троицкий Вариант # 49
Шрифт:
И наконец, я выучила немецкий язык, несмотря на то, что никаких указов из министерства не поступало, объективных причин для этого нет и можно было бы вполне обойтись английским. Значит, существуют другие факторы мотивации. И раз я, украиноязычный ученый, не собираюсь работать там, где говорят на родном мне языке; значит, не в языке дело.
Просветительство и популяризация
Ревекка Фрумкина
Приведенные
1) Халатников И.М. Дау, Кентавр и другие. Тор non-secret. М.: Физматлит, 2007;
2) Заславская Т.И. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. Избранное в 3 т. М.: ЗАО Издательство «Экономика», 2007;
3) Фирсов Б.М. Разномыслие в СССР. 1940—1960-е годы. История, теория и практики. СПб: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге: Европейский дом, 2008;
4) Шноль С.Э. Герои, злодеи, конформисты отечественной науки. Изд. 3-е, перераб. и доп. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010;
5) Кон И.С. Мальчик — отец мужчины. М.: «Время», 2010.)
Эти книги (кроме Халатникова) я читала, а о некоторых из них еще и писала. С моей точки зрения, требованиям конкурса «Просветитель» здесь соответствуют только книги С.Шноля и И.Кона. Остальные принадлежат к мемуарному, а не к научно-популярному жанру; а книга Фирсова, с моей точки зрения, вообще не имеет четкой жанровой привязки.
Мемуары ученых, нередко включающие важные и полезные размышления о судьбах отдельных людей и об истории научных коллективов, а также рассказы об экспедициях, научных конфликтах, удачах и разочарованиях, могут быть в высшей степени поучительны. Но даже если мы находим там сведения по истории научной «борьбы мнений» или рассказы о научных открытиях, -эти тексты (в случае удачи) многое говорят о людях и эпохе, но ничего не популяризируют. Да и цели такой не ставят.
Возьмем, например, такие замечательные книги, как «Просто жизнь» С.В. Житомирской и мемуары Т.И. Заславской. Хотя в книге Житомирской подробно рассказано об истории и, увы, гибели Отдела рукописей Ленинской библиотеки, задачи автора существенно отличались от тех, что решала М.Чудакова в известной книге «Беседы об архивах», изданной в свое время как раз в научно-популярной серии «Эврика». Я знаю пример того, как молодая девушка, прочитав эту книгу Чудаковой, решила стать архивистом — и стала им.
Прочитав книгу Сарры Владимировны Житомирской, можно многое понять, а главное — поумнеть, но книга эта написана для того, чтобы рассказать об эпохе, а вовсе не о профессии архивиста или библиографа. Мемуары Т.И. Заславской прежде всего ценны как разговор о времени и судьбах, о борьбе автора за право просто жить, учиться и вообще состояться. И, разумеется, из них мы узнаем многое об истории такого уникального явления, как Новосибирский Академгородок. Но уж если говорить о просветительстве в области социологии, то эту функцию в большей мере выполняет довольно специальная — и замечательно сделанная — книга Г.С. Батыгина о советской социологии 60-х годов.
Закономерен вопрос: «просветительство» как задача — разве оно предопределяет жанр? Я думаю, что нет. Например, именно с просветительскими целями я некогда постаралась рассказать о письмах русского историка Преснякова, о дневниках художницы Мавриной и советского историка Манькова, о подвиге непременного секретаря Российской академии наук, индолога С.И. Ольденбурга.
Мемуары пишутся для того, чтобы «остановить» — а главное, восстановить — время и себя в нем. Главный предмет мемуаров, как, впрочем, дневников и писем, — личность мемуариста, а
Мне представляется, что просветительство как интенция много шире задачи популяризации науки. Например, мы не пытаемся «популяризировать» живопись как таковую, но мы можем не только рассказать малосведущему читателю о художниках, но попытаться научить его видеть изобразительное искусство разных эпох.
Не забудем, однако, что премия «Просветитель» ориентирована именно на книги, цель которых — популяризация научных достижений и, как мне представляется, повышение престижа тех, кто занят наукой. А если задачи премии в действительности шире, то об этом самое время сказать и — погромче.
Ревекка Фрумкина
Отменить нельзя оставить. Доктора наук о докторских и ВАК
Наталия Демина, Сергей Попов
В 47-м номере ТрВ-Наука мы начали разговор о докторских диссертациях: нужны ли они сейчас в России, или же это атавизм; нужно ли их отменять, и если нужно, то сразу или постепенно? Вопросы были заданы молодым ученым, которым защиты только предстоят. Теперь же на аналогичные вопросы отвечают гранды, у которых защиты докторских уже в прошлом.
1. Для чего, на Ваш взгляд, нужны докторские диссертации и степени?
2. Как Вы считаете, нужно ли в России в каком-то виде сохранить докторские диссертации и степени (оставить как есть, ужесточить требования или же присуждать в основном по совокупности работ)?
3. Как Вы относитесь к системе жесткой государственной сертификации диссертаций, совмещенной с глобальной системой льгот за степени?
Евгений Вдовин, д.ф-м.н., зам. директора Института математики СО РАН
1. На данный момент кандидатские в математике — это некоторые квалификационные работы, которые при наличии достаточно доброго (чтобы помогал) научного руководителя способен написать даже средний студент. Отсутствие докторской степени позволяет в самых тяжёлых случаях просто апеллировать к этому формальному показателю, чтобы избежать ненужной нервотрёпки.
Я знаю несколько случаев, когда написание диссертации было полезным, даже несмотря на то, что ранее всё где-то когда-то было опубликовано. Про свою докторскую диссертацию (которую я в меру своего умения перевёл на английский и выложил в Internet) я слышал (от зарубежных коллег) мнение, что хорошо, когда всё собрано воедино, убраны нестыковки и накладки из разных работ, можно охватить общую картину проблемы. Положительные отзывы о текстах диссертаций других математиков я тоже неоднократно слышал (и делал сам), причём везде отмечалось, что хорошим является именно тот факт, что текст диссертации существует независимо от разбросанных в разных журналах и по времени статей. Так что сам факт написания диссертации я считаю полезным.