Газета Завтра 196 (35 1997)
Шрифт:
Пушкинской порой, когда мы, забыв истоки, офранцуживались, японский мыслитель Ацутанэ из синтоизма выводил превосходство Японии над всеми странами мира из божественного происхождения японской нации, необходимость подчинения всех народов японскому императору.
Подумать только — в запертой, казалось бы, наглухо стране развиваются идеи мирового господства, и, как скоро увидит мир, у этих идей явились фанатичные и одаренные носители. Ни один человек в мире даже не догадывался тогда об этой интенсивной и таинственной духовной жизни народа, философия которого внедрила идею “сто миллионов — одно сердце”.
Окава Сюмая был самым видным идеологом “японизма” в последнюю войну. Был осужден как военный преступник. Умер в 1957 году. Окава считал, что Японии
Для устрашения и японцев, и русских атомные удары на Хиросиму и Нагасаки пришлись на 6 и 9 августа. Призыв “защитить землю Богов” прозвучал 10 августа 1945 года. Мы вступили в войну против ошеломленной и подавленной Японии после Хиросимы и в день Нагасаки — 9 августа 1945 года. 13 августа в бомбоубежище под императорским дворцом собрался Верховный военный совет. Адмирал Катаро Судзуки заявил, что впервые за 2,5 тысячи лет совет не может найти согласие. Часть совета была за войну до конца, другая за мир. И тогда адмирал Судзуки обратился за советом к самому живому богу-императору — с просьбой высказать свое мнение и сказать, как следует поступить.
Уже тысячу лет никто не осмеливался втягивать императора в решение жизненных драм нации.
Император предложил собраться на другой день. 14 августа утром в бомбоубежище спустился император Хирохито к военным вождям “расы Ямато”. Тускло горели свечи. Дворец был разбит американскими бомбами. 124-й император Японии был во фраке и белых перчатках. Период его правления получил название “сева”, что значит “просвещенный мир”. На этот “просвещенный мир” выпали самые тяжкие военные испытания в истории Японии. “Хирохито” в переводе — “широкая благожелательность”. Ни один государь на Западе и Востоке за всю историю не обладал такой таинственной и безграничной властью над душами и умами своих подданных. Ему предстояло долгое правление — 60 лет. В 1967 году в Японии будет восстановлен национальный праздник — День восшествия на престол первого императора Дзимму. Это произошло в 660 году до нашей эры. Накануне, в 1966 году, Япония крепко станет на ноги, и полоса процветания получит название Дзимму. Но тогда, в августе 1945 года, стоял вопрос: быть ли императору вообще в Японии.
Генералы и адмиралы в почтительном молчании ждали, что скажет божество, по одному жесту которого любой из них будет счастлив отдать жизнь.
Император был сдержан, но несколько подавлен, и речь ему давалась не без труда. Ему предстояло произнести слова, которых никто никогда не слышал в стране Восходящего Солнца, первой стране на Востоке, которая наводила ужас на Европу после Чингисхана.
Император Хирохито был немногословен.
— Я понимаю, как будет трудно офицерам и солдатам сдать оружие врагу и видеть свою родину оккупированной. Мне трудно издать приказ и передать верно служивших мне людей в руки противника. Несмотря на эти чувства, я не могу допустить, чтобы мой народ продолжал страдать. То, что произошло, касается не только меня лично. Я вынесу непереносимое. Вы должны поступить так же.
Наутро, 15 августа 1945 года, рескрипт императора об окончании войны передан по токийскому радио. Сотни офицеров сделали себе харакири перед дворцом императора, не в силах пережить позор.
2 сентября 1945 года Япония подписала акт о капитуляции. Безоговорочной эту капитуляцию назвать нельзя. Японцы оговорили в свою пользу один пункт, и настойчивость их в этом пункте делает их, если не самым благородным, то во всяком случае самым мудрым и невиданным народом в мире. Японцы соглашались на любые условия капитуляции, кроме одного пункта, в котором они требовали от победителей сохранить в неприкосновенности достоинство императора. Демократичные янки, искренне изумленные упорством японских офицеров, ничего не могли поделать с их непоколебимой верностью его величеству. Американцы бились, предлагали, грозили, но японцы были неумолимы — все, что угодно, но никакого ущерба императору. Единственное, чего добились союзники, это, по настоянию Макартура император в начале 1946 года публично объявил, что не является Богом и что японцы не господствующая раса.
В конце XIX века государственным гимном Японии был объявлен “Кимигае”. В этом гимне пробуждающейся и пробующей когти державы пелось: “Великая японская империя — это избранное единственное в мире государство, которым правит император, являющийся божеством”.
В начале 60-х руководитель управления национальной обороны будущий премьер Накасонэ предложил министерству просвещения ввести во всех школах пение гимна “Кимигае”. Накасонэ вернул этот гимн вновь Японии. Его ведомство (УНО) заявило правительству, что в школах угасает дух патриотизма, а это снижает умственные способности детей и плохо влияет на образование. Поразительный инстинкт у японских офицеров. Они верно уловили связь между умственным развитием и верностью национальным идеалам. Чем выше видит школьник перед собой цель, тем выше и подъем духовных сил. Подъем же духа подстегивает и умственную деятельность, и физическую.
Правительство и министерство просвещения отреагировали незамедлительно — они знают уже не одну тысячу лет, что никто в Японии не может сравниться с военным сословием по верности идеалам Японии.
Глава управления национальной обороны Накасонэ говорил офицерам: “Япония — крупная и грозная держава… Это однородная в этническом отношении раса, которая возмужала за две тысячи лет и говорит на одном языке… В годы войны за Великую Восточную Азию японцы делали истребители “Зеро” и прочее отменное оружие. Ввиду превосходства нашего великого народа… можно представить себе, что время от времени иностранцев будет одолевать мысль о том, как было бы страшно, если бы наша нация стала подумывать о военной экспансии”.
В конце 20-х годов нашего столетия члены древнего феодального рода Сибато создали частный университет “Кукусыкан дайгаку”. Весной 1970 года умер его первый и бессмертный ректор Т. Сибато. Университет берет студентов с правыми убеждениями и закаляет их с первого курса на разгонах демонстраций. Студенты охотно громят редакции левых газет и изданий и наводят панику на конференцию либеральных учителей.
На похороны Т. Сибато прибыли бывший премьер Киси, бывший тогда шеф УНО Накасонэ, словом, цвет японской политической элиты. В речах повторялись мотивы: “Он был верным сыном нации, почитал императора, понимал нужды армии, готовил молодых людей к грядущим боям за великую Японию”. В университете Сибато уроки “Практической этики” вел один из идеологов “японизма” С. Исихара. Новым ректором “Кукусикан Дайгаку” стал Б. Сибато, сын основателя университета. Говорят, он одержим идеей увидеть Японию хозяйкой просторов “до Урала”. У него девиз: “Уважать императора — значит любить родину”.
Программой университета предусмотрено изучение только таких полководцев и таких битв, где японцы побеждали. Глубокий педагогический смысл в этом есть. Все серьезные армии мира внушают солдатам дух победоносности. Читать художественную литературу, основанную на вымысле (“фикшн” — как говорят американцы), считается среди студентов грехом и признаком некой интеллигентной гнилости. Вся мудрость в старых солдатских уставах.
* * *
Надо заметить, что в битвах последней войны японцы от солдата до генералов не уклонялись от боя. Они как бы оставались под очарованием заклинаний великого сегуна Иэясу, который повторял: “Пусть японский дворянин помнит о своем мече, как о своей душе и не расстается с ним до конца жизни”.