Газета Завтра 196 (35 1997)
Шрифт:
Вы должны знать, господин президент, что в основной массе чеченского (да и русского в Чечне) существует твердое мнение: российские федеральные власти действуют заодно с Масхадовым — Удуговым — Арсановым — Басаевым, которые поставили своей задачей уничтожить чеченский народ, добиться развала России через развязывание крупномасштабной войны на Северном Кавказе и юге России. Разве не вы лично, господин президент, превратили огромное государство в жалкую побирушку; так кто может им помешать в исполнении этих планов, вполне реальных, если сравнить все то, что уже произошло? Это — твердое мнение народа. Если не верите, пошлите своих доверенных эмиссаров на базары в Чечне, пусть они послушают, о чем толкует народ.
Если бы, господин президент, вы были действительно президентом и понимали свою ответственность, вы не могли бы
Почему от миллионного населения Чечни в республике осталось менее 500 тысяч человек? Почему с сентября 1996 года Чечню покинуло более 150 тысяч человек, из них более 100 тысяч чеченцев? Почему, когда шла война, в отрядах Сопротивления было всего около двух тысяч человек, а ныне — около пятидесяти тысяч вооруженных людей шастают по республике, наводя ужас на граждан России? (Все цифры — из выступлений самого Масхадова).
Если бы, господин президент, вы были настоящим президентом, а не куклой, вы задали бы Масхадову и такие вопросы:
“Господин Масхадов! Почему в Чеченской республике процветает работорговля? Почему вы не в состоянии пресечь преступления, исчезнувшие из практики цивилизации два столетия тому назад? Почему граждане России в Чечне живут в страхе перед какими-то боевиками? Кто вы, Масхадов — президент республики, избранный народом, или жалкая марионетка в руках каких-то яндарбиевых, басаевых, радуевых? Когда вы наведете порядок и обеспечите безопасные условия жизни для граждан республики, тогда я готов буду говорить и обо всех других проблемах: восстановлении народного хозяйства, жилья, помощи людям, создании финансовых условий для привлечения в вашу республику денег и пр. Вы, Масхадов, выглядите нелепо: как прикажете оказывать помощь Чечне, если даже федеральные чиновники не могут выехать в Чечню для решения конкретных вопросов — они тут же окажутся в яме ваших бандитов? Вы что, Масхадов, белены объелись? Какой вам еще “договор”? С кем “договор”? Покажите, что вы настоящий президент в настоящей мирной республике, где царят закон и порядок. Неважно какой закон — мусульманский, советский, социалистический, капиталистический — важно, чтобы люди чувствовали свою безопасность, чтобы была власть, защищающая людей. Вы за что воевали, за какую свободу воевали? За право безнаказанно убивать и грабить?..” Вот какой должен был быть разговор в Кремле, если бы президент был президентом.
Не секрет для всех, живущих в Чечне, и то, что осмелился сообщить журналист-телевизионщик Малашенко: главным организатором похищений людей является вице-президент Ваха Арсанов. Он же занимается наркобизнесом, его люди поставляют чеченских девушек в турецкие притоны, вывозят за пределы республики то, что осталось после войны. Этими же операциями занимаются все без исключения известные ныне чеченские деятели масхадовского правительства, в том числе вице-премьер Гелаев, племянник Джохара Дудаева — Лечи Дудаев, руководители и работники службы безопасности, “командиры” разных уровней и рангов. Повторяю, все это Масхадов прекрасно знает и получает свою “долю” так же, как и от нефтепереработки на “домашних заводах”.
В тюрьмах (если их можно назвать тюрьмами) находятся более 700 солдат и офицеров российской армии, большинство из них потеряли человеческий облик, их превратили в скотов, в откровенных рабов, иногда их можно увидеть роющимися в помойках рядом с собаками в отдаленных хуторах.
Самым жестоким образом подавляется любая попытка хотя бы малейшей критики режима. Это право (на критику Масхадова, в частности) принадлежит только всесильным “вождям” типа Яндарбиева, Радуева или Басаева, которые требуют от Масхадова еще большей “жесткости” в отношениях с Москвой. За год “мира” положение людей еще более ухудшилось: нет работы, нет средств к существованию. Люди голодают — это не преувеличение. Несчастные преподаватели школ, врачи — те, кто не уехал из республики, — пытаются наладить работу школ, больниц, но власти совершенно безучастны к этим вопросам. Дети брошены, многие из них больны, никаких пособий и пенсий нет. В людях растет озлобление против правящей камарильи, они ждут своего часа.
Похитили журналистку Масюк, бездумно порхающую за репортажами по “горячим точкам”, не разбираясь в сути конфликта, в общей обстановке, оставляя за кадром страдания и беды простых людей, возвеличивая бандитов и их бандитские идеалы, умалчивая
Господин президент, вы должны знать: людям в Чечне сегодня (как и вчера, позавчера) совершенно безразличны всякие разговоры и рассуждения на тему “независимости”, “суверенитета” и пр. Люди хотят быть независимыми от насильников, работорговцев, бандитов, наркоманов, торговцев оружием и любых махинаторов, мешающих им и их семьям нормально жить. Им не важно их национальное происхождение — русские, нерусские, чеченские, инопланетные это преступники или еще какие.
Если бы у чеченских “лидеров” под их высокими папахами были бы еще и головы настоящих горских мужчин, они возбудили бы уголовные дела не против журналиста Малашенко и чиновника- бизнесмена Березовского, а против вас, господин президент, и ваших бездарных приспешников (в генеральских и цивильных костюмах) — за массовые истребления мирного населения, женщин, детей, стариков. Именно вы, господин президент, виновны в истреблении более 100 000 человек — русских, чеченцев, дагестанцев, ингушей и других народов России. Вас, ваших жалких марионеток надо судить за преступления против человечности и непременно устроить международный суд, где вы должны находиться в железной клетке.
Саид-Хасан БАРЗУКАЕВ,
кандидат
физико-математических наук, доцент
P.S. О себе сообщаю следующее. Окончил университет в Харькове, аспирантуру. С 1990 года был активным сторонником Джохара Дудаева (его я продолжаю уважать и сегодня, хотя понимаю, что он навлек большую беду на наш народ).
С ЭТОЙ СТОРОНЫ
Валентин Курбатов
Все-таки никуда от этого не денешься — журнал или книга, изданные т а м, обязательно будут читаться другими глазами, чем даже те же самые тексты, изданные з д е с ь. Какой тут механизм — не знаю, но словно стеклянная стена встает между тобой и страницей и отнимает у текста живую близость, выставляя остужающую стражу умственного наблюдения. Впрочем, вполне допускаю, что это недуг только пожилого русского человека, прошедшего слишком хорошую школу “железных занавесов” и “холодной войны” и знающего осмотрительные законы запретного чтения. Но уж себя не переменишь. Это касается даже безобидной новеллы Б. Зайцева или Г. Газданова, писанной о русском утре и девичьей прелести. А уж чего говорить, когда перед тобою “Доктор Живаго” или того неподъемнее — вопросительная книга Юрия Салманова “Шаг в сторону” о начале и конце власовской армии в ее германские дни, напечатанная в минувшем году “независимым русским альманахом “Вече”, выходящем в Германии.
Автор никак не обозначает жанр, поэтому и я ограничиваюсь общим — книга. Между тем жанр тут необычайно важен. Будь это роман, повесть, можно было укрыться в критике за анализом художественных тонкостей и просчетов, поговорить об удаче или поражении характеров. Но для романа текст слишком изобилен подлинными действующими лицами этой неразрешимой для русского сердца истории. А для документального исследования слишком украшен беллетристическими капризами провинциальной прозы начала века — “локонами не знающих завивки волос”, “развесистыми елями” и “одинокими слезами на округлой щеке”. Оттого просто — “шаг в сторону”: часть первая, часть вторая.
Так-то вроде что читателю до жанра — было бы интересно и важно душе. А только нет, жанр — это выбор, это мировоззрение, это властный закон, определяющий границы мысли и неуклонно ведущий читателя к тесным вратам исповедуемой автором Истины. И то, что здесь он не выставлен, говорит не о забывчивости автора, а о его неуверенности, его духовной сметенности и мировоззренческом безволии. На такую книгу нельзя написать рецензии и из-за болезненности материала, и из-за авторской неопределенности, но невозможно и отмолчаться, потому что сердце уже задето книгой, мысль уже встревожена и стронута с места, и ее надо на это “место” вернуть, чтобы трещина не стала расходиться дальше.