Газета Завтра 199 (38 1997)
Шрифт:
И в угаре “реформ”, не замечая собственной пошлости, прямым текстом говорить Михайлову, тому самому, который ему власть отдал, подчиняясь проклятому демократическому централизму, ценя выше всего товарищество партийное, интересы народа, мнение интеллектуалов из НПРС:
— Слушай, Михайлов, чего ты такой смурной ходишь. Ну давай мы тебе построим дом трехэтажный. Дадим департамент какой-нибудь.
— Александр Владимирович, вы, помнится, обещали в областную законодательную власть не вмешиваться. Такое было у нас негласное условие. Вы честное слово офицера давали…
— Ты чего, только из пеленок? В политике друзей нет!
И коммуно-патриотически-либерально-демократические усы затряслись в здоровом смехе.
В Курске “их” зовут вторым Жириновским, а мне становится обидно за Владимира Вольфовича, который не делал свою политическую карьеру на крови, если и посылал дивизии в последний бросок на юг, то лишь теоретически, и никогда не изменял своим либерально-демократическим убеждениям.
Хотя методы “работы” схожие, это бесспорно.
Организовывают и “они” для себя час эфирного времени на областном телевидении и талантливо промывают мозги. С жаром, энергией образца осени 1993 года. Я смотрю на этот “крупный план” и вспоминаю тот октябрь. Усатая харизма опять обольщает меня, заставляет верить в мужественность и народность, но я-то вижу в этом лишь профессиональную, убедительную игру, а вот курский мужик еще находится в помрачении очарования.
Курские учителя еще идут к “всенародному губернатору” и просят дать автобус, чтобы съездить в Москву на забастовку, но “они” уже говорят:
— Пятнадцать суток я вам дам, а не автобус!
И уже в беседах, отнюдь не доверительного характера, “они” с почтением перечисляют имена великих людей нашего времени, для воплощения идей которых еще не созрела немытая курская губерния: Чубайс, Немцов, Лужков и Ельцин…
С новой женой запросто являются эти усы на приемы, презентации курско-московского бомонда.
Мадам тоже не робеет — меня, мол, не трожь: сами — с усами!
КАПИТАН КРЫС
Владимир Винников
“Я последним из наших ушел с корабля…”
Шестеро маленьких, по сравнению со своими цюрихскими коллегами, “гномиков” побывали в гостях у президента. Встреча явно была рассчитана на широкую публику и призвана продемонстрировать, что в РФ — еще не полный беспредел, что есть кому крепко держать штурвал и верно прокладывать курс корабля российской государственности. Схватка за постсоветский корабельный груз, “карго” в туземном пиджин-инглиш, грозила, понимаешь, переходом в полный оверкиль: Потанин все акции-облигации тащил на сторону своего ОНЭКСИМа, а его друзья-конкуренты уже готовились дырявить борт на той стороне и топить всех присутствующих там в мутной воде компромата, если не в их собственной теплой кровушке — отбирать приглянувшееся карго обратно.
Здесь-то вновь понадобился Ельцин: не зря ведь его в президенты протолкнули год назад все те же туземные гномы, помешавшиеся на карго и черно-зеленых бумажках. Он, насколько мог доходчиво, объяснил зарвавшимся банкирам, что кое-какие грузы будут переброшены и на их сторону, что, хотя взятого Потаниным-Чубайсом обратно не вернуть, но и всем остальным достанутся кусочки жирного государственного пирога. Не знаю, какие уж гарантии давал дельцам от приватизации отец-гарант всей нашей нынешней жизни, но те увещеваниям вроде бы вняли, заявили, что проблем больше нет и разбежались по своим финансовым каютам-подземельям с новой силой копать под конкурентов.
Деньги — объект, не признающий художественной самодеятельности как жанра. В их круговороте существуют свои законы, нарушать которые более-менее безнаказанно можно только в случае причастности к высшим и тонким сферам земноводного действия. Например, к сферам власти. Год назад Ельцин сконвертировал деньги, раздобытые своими нынешними собеседниками, в президентское кресло. Те в ответ, естественно, рассчитывали сконвертировать подаренную Борису Николаевичу власть в еще большие деньги: согласно взносу каждого. Именно это, наконец, было им обещано. Не придется ли только обещанного еще три года ждать — до выборов-2000?
На недавней “встрече с населением” в Орловской губернии ТВ специально озвучило очередную бессмертную фразу всенародноизбранного, что, мол, газетная критика улучшает Чубайсу пищеварение, и тот сильно беспокоится, когда ее не слышит. Устроители шествия гномов и парада банковских планет в президентском кабинете могут быть довольны: их погасшее солнце все еще находится в центре мироздания по Птолемею.
Сегодня на палубе беспредельной “эрэфии” на неделю-другую воцарилось “бабье лето”, которое по ту сторону Атлантики именуют почему-то “индейским”. Затишье. Обвис на мачте “Веселый Роджер”. И только молнии из черных кризисных туч на североатлантическом горизонте внушают подозрения, что мы оказались в малоприятном месте, именуемом “глазом тайфуна”. Вот-вот вокруг начнется такое, что внутренние разборки на борту покажутся невинными забавами состарившихся раньше времени мальчиков. А во время шторма спасать корабль будут вовсе не наши “гномики” — их-то, скорее всего, стошнит, как крыс, от этой круговерти. И нырнут они с тонущего корабля на какую-нибудь родственную финикийскую подлодку: под водой ведь почти как под землей, гражданство позволяет.
А вот президенту с его командорством-гражданством Мальтийского ордена что делать? Неужто будет смотреть вслед убегающим с капитанской тоской? Или все-таки рванет первым? Впрочем, не исключено, что тучи пока разойдутся, а выяснение отношений за счет и насчет российской экономики успеет состояться. Но среди набора предполагаемых аргументов у полуотечественных подручных черно-зеленых зарубежных гномов вряд ли найдется место воспоминаниям о милой беседе с Б.Н.Ельциным в Кремле и достигнутых на ней очередных “окончательных” договоренностях.
Владимир ВИННИКОВ
ЗОНА КОБЗОНА
Владимир Бондаренко
Может быть, зона Кобзона — это малый народ, буряты, и даже не из республики Бурятии, а из Читинской области, из Богом забытого Агинского автономного района, где нет ничего, кроме натурального бурятского хозяйства? Налаживался через этот округ великий контрабандный путь из Китая, но оказались выгоднее другие маршруты, и остались от контрабандной лихорадки лишь недостроенные суперсовременные отели… Вот тогда, может быть, и услышал Иосиф Кобзон об этом малом народе, которому предстояло стать избранным — самим певцом. Не буряты выбирали Кобзона, а Великий певец выбрал их.
Но, может быть, зона Кобзона — это вся Россия, опутанная многолетними концертными связями певца, тоскующая по былой стабильности, имперскости, значимости, одним из символов которой был певец, истинно советский артист Иосиф Кобзон? Говорят, агинские буряты в простоте своей решили, что Кобзон вернет им советскую власть. Таких простых людей полно не только в Читинской области. А может быть, зона Кобзона — это лужковская Москва? И его депутатство — это еще один прорыв в думскую политику будущего президента России Юрия Лужкова? Выбирался-то Иосиф Кобзон, но Москва вполне могла употребить свое немалое влияние и свои возможности, чтобы иметь еще одного лужковского эмиссара в Думе.