Газета Завтра 2 (1051 2014)
Шрифт:
"Сорок девять килограммов документов, донесений, доносов, докладных, анонимок, откровений, объяснений - всё, что включает в себя человеческая жизнь и жизнь государства, - погрузил на тележку руководитель Роспечати Михаил Сеславинский, чтобы вручить их директору Государственного литературного музея Дмитрию Баку. Душа председателя Национального союза библиофилов Сеславинского не выдержала того, что в букинистическом отделе магазина "Москва" мертвым грузом лежит бесценное сокровище, и он купил этот архив. А разум государственного деятеля подсказал передать его в руки историков", - именно с таким пафосом было описано данное событие в "Новой газете".
На торжественной церемонии передачи архива были зачитаны
Да, Алексей Сурков блестяще сочетал литературную деятельность с административной. Был чиновником и поэтом одновременно. Многих это раздражало, многие называли за это его личность "неоднозначной". И, надо думать, именно поэтому оглашение "архива Алексея Суркова" вызвало столько злорадного интереса
Собственно, либеральный стан можно было бы поздравить с "удачным уловом", однако История настоящего архива Суркова доподлинно известна. И она в корне противоречит истории безвестных архивных документов Сеславинского.
Татьяна Кудянова, начальник антикварно-букинистического отдела магазина "Москва".
Откуда взялся, у нас этот архив? От дилеров, людей которые занимаются скупкой и продажей книг. Они на этом рынке уже давно и достаточно часто сдают нам книги. Вот и архив товарища Суркова сдали. В один из зимних дней, кажется, это был февраль, они принесли 3 огромные коробки с материалами. Там были жалобы жены писателя Бородина на его аморальное поведение. Писательский рассказ о поездке в Баку, в котором восхищённо описывалось то, как там работают люди и какие красоты вокруг. В архиве были также просьбы от какого-то поэта о расширении жилья. Просьба о персональном отношении к группе писателей, которые отправились за границу. Они просили, чтобы им дали попутешествовать как-то особенно, не как всем туристам. Вот такие вещи. Там были и рукописи, и машинописные копии с подписями, оттисками фамилии Брежнев и тому подобных первых лиц. Постоянные переписки. По словам дилеров, этот архив они у кого-то перекупили, то есть даже и они не были прямыми покупателями. Изначально нам поставили очень дорогую цену. Мы настаивали, торговались, предлагали разным людям, коллекционерам, интересующимся поэзией, но очень долго не могли найти покупателя. Ну а потом архивом заинтересовался господин Сеславинский. Он всё ходил, присматривался. Архив был явно неполный, были извлечены все интересные автографы: Ахматова, Мандельштам, - всё это было выдернуто оттуда и распродано коллекционерам "отдельным рейсом". Реальных покупателей, готовых выложить большие деньги, не было. В итоге товар был уценён чуть ли не в десять раз, и 3 сентября мы его продали.
Потом Михаил Сеславинский начал выяснять, что именно из архива и каким лицам было распродано. Ведь он забрал себе то, что осталось от архива за не очень большие деньги, ну а затем отдал примерно такую же сумму, если не больше, выкупая у некоторых лиц эти недостающие бумаги. Вот уже в таком виде архив был передан Литературному музею.
Мы не знаем полноты этого архива, у кого его скупили, за сколько, каков был объём изначально, и сколько удалось Михаилу Вадимовичу восстановить, но получилось 49,5 кг - это три большие коробки. Абсолютно неподъёмные, тяжелейшие коробки всевозможных бумаг. Мы, естественно, их все не изучали - это достаточно скучно. Какие-то заседания, кляузы. Временами нам предлагают такое. Но не часто, нам это не совсем интересно - не наш профиль. Это музейные вещи.
Максим Семёнович, дилер.
Этот архив попал к нам уже довольно пощипанным. Получили мы его из частных рук. А уж как он там оказался, мне сложно сказать. Дело было прошлым летом, изначально было 5 коробок. Большей частью - машинописные выступления на разных собраниях во множестве копий. Ни подписей, ни каких-либо маргиналий там не было. Повторюсь, к нам архив пришёл уже пощипанный, но полагаю, там когда-то была переписка и с Пастернаком, и с Ахматовой. Судя по тому, что была папка, озаглавленная как "Маяковский", наверное, и какие-то отношения с Маяковским там были зафиксированы. Но мы этого, наверное, никогда не узнаем.
К сожалению, чаще всего подобные архивы выбрасываются родственниками. Если же это не так, то, возможно, всё произошло в момент передачи музею. Там посчитали, что этот архив - это ненужно и неинтересно. Сложно сказать. Быть может, вещи, связанные с первыми именами, тогда в музеи и легли, и поэтому в данном архиве их и не было.
Михаил Сеславинский.
С самым главным участником "курьёза", руководителем Роспечати Михаилом Сеславинским, связаться напрямую не удалось. Через своего пресс-секретаря он передал нам, что по причине занятости не сможет встретиться или же прокомментировать ситуацию по телефону. И предложил нам отправиться за информацией в Интернет. Но маленькую отписку мы всё же смогли получить.
"Три коробки архива Суркова несколько месяцев продавались в этом году в книжном магазине "Москва", так и не найдя своего покупателя. За это время стоимость архива упала в семь раз, после чего он и был мной приобретен, а затем передан в Литературный музей". Отвечая на вопрос о том, чем же его заинтересовал данный архив, Михаил Вадимович сообщил, что "продавец сказала, что там есть подпись Брежнева, но после покупки оказалось, что это лишь факсимиле".
Наталья Алексеевна Суркова, дочь поэта.
Я узнала обо всём совершенно случайно, спустя несколько дней после того, как этот непонятный архив был передан Литературному музею. Потом мы всей семьёй нашли информацию об этом в Интернете, посмотрели трансляцию и поняли, что надо что-то делать, ведь и я, и мои дети очень бережно и внимательно относимся ко всему, что связано с памятью об отце.
Откуда теперь всплыло такое огромное количество архивных документов - кажется, никто не знает. Я пыталась позвонить в РАО ("Российское Авторское Общество") и выяснить всё, как человек, имеющий право официально распоряжаться наследием отца. Но ничего узнать не удалось. Ощущение, будто что-то задумано против отца. Как милиция всегда находит наркотики, когда надо, так и сейчас в этих 50 килограммах совершенно неизвестных бумаг найдут что хотят.
Здесь, на самом деле, нужен следователь по уголовным делам. Где всё это было найдено, откуда вывезено? Чьи это бумаги, наконец! Вскоре после смерти отца в 1983 году большая часть архивов была передана в РГАЛИ. Приезжали прямо к нам домой. Мы передали им небольшое количество документов, в основном личного характера, и рукописи. Весь папин кабинет я отдала в Некрасовский музей "Карабиха" в Ярославской области, ведь мой отец родом оттуда. Отдала туда и остатки неразобранного архива, который весил вовсе не 50 килограммов, а гораздо, гораздо меньше!