Газета Завтра 228 (67 1998)
Шрифт:
У Запада нет иного инструмента давления на Россию, кроме того, который внутри нее, но с этим фактором мы разберемся…
Новый хозяин обязан сформулировать состояние страны как катастрофическое, приравнять его к военному положению со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отмахиваясь от всяких капитализмостроительных концепций, русский человек так приблизительно понимает происходящее: в процессе “перестройки” все то, что именовалось общенародным, и пусть даже фактически было ничейным, все оно было пущено на “прихват”, и в итоге одна часть населения, очень меньшая, внаглую ограбила большую часть и свершила сие исключительно в личных, то есть корыстных, то есть преступных, целях, ибо хваленое первоначальное накопление никак не отразилось на положении государства в целом, зато наглядно выявилось
Русский человек также уверен, и в том его тоже убедили постоянно реорганизующиеся спецслужбы, что на каждого “хищника”, будь то рядовой “новый русский”, “думчанин” или человек президентской команды, — на каждого из них имеется в соответствующем месте полнокровное досье, которое нынче никак не может быть пущено в ход — по причине теснейшей взаимоповязанности “хищников”. О том же свидетельствуют уже приевшиеся беспоследственные взаиморазоблачения и обличения, эксклюзивные интервью и пресс-конференции…
Неумехи, но говоруны, реформаторы в глазах человека народа лишь имитируют деятельность, не имея ни чести, ни мужества признаться в том, что обречены на долговременное и бесперспективное латание “тришкиного кафтана”, озабоченные одним только: как можно дольше продержаться “наверху” и успеть обеспечить себе “достойное” существование после неизбежного, но безболезненного ухода со сцены. В рамках правил игры, которые они сами для себя установили, выход из катастрофы невозможен, они это понимают, знают, и уже тем преступны, что продолжают играть.
ДЛЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ державы в ее инстинктивном народном понимании первей прочего необходимы два дорогостоящих действа: реорганизация армии до державной кондиции и должное обустройство новых, навязанных судьбою государственных границ. Эти действа не могут быть отложены до лучших времен, ибо они понимаются как необходимые условия для дальнейших восстановительных работ. Потому армия, доведенная до нынешнего ее существования, видится первым и самым надежным союзником-исполнителем планов грядущего российского хозяина. Пополненная крутыми и мужественными парнями, что бродят “делово” по улицам российских городов без пользы для державы, и не крутыми, но шустрыми, вроде тех, что, опять же без всякой пользы для державы, отчаянно дрыгают конечностями на эстрадах за спинами хрипучих и визгливых эстрадных див, а также срочно отозванными с инкурортов, из инвузов и инофирм сынами министров, депутатов, бизнесменов, шоуменов и телемагнатов, она, новая, призванная к возрождению Российская армия, в единстве с пострадавшей частью российского населения вполне способна обеспечить установление в стране жесточайшего режима экономии за счет временного введения всеобщей карточно-талонной системы, изъятия “очевидных” излишков у шустрых, деловых, но антигосударственных элементов, каковые, утратив за годы “халявы” бдительность, так или иначе попытаются оказать сопротивление, и тем самым в итоге воссоздадут необходимый для непроизводительных работ по устройству границ контингент рабсилы. Умный хозяин (а он непременно будет умным — новый российский хозяин) сумеет должным образом оценить тех из нынешних деловых и “богатеньких буратинов”, кто правильно просчитает ситуацию и вовремя озаботится державным радением, освятится скромностью личного быта и воспылает жаждой благотворительности. Суровый телезритель всякий вечер будет оттаивать лицом, переключая каналы ТВ, где вместо рекламы сникерсов и тампаксов будут сплошные торжества добровольных вручений особняков, вилл и дворцов детприютам, детсадам, инвалидам и ветеранам. Не будет проблемы и с капиталами, вывезенными за рубеж. Наделенный обратной силой закон о преступности вывоза поставит в прямую зависимость сроки “отбывания” со сроками возвращения капитала.
Взятый под жесткий государственный контроль экспорт сырья обеспечит стратегически планируемую закупку новейших технологий — и ничего более! Не до жиру!
Если под всю эту “музыку порядка” с западной стороны объявится инвестиционная инициатива (а не исключено, что тогда-то, именно при “порядке”, она и объявится) — добро пожаловать в сферу производства и на условиях корректного процента прибыли, и никак иначе!
Предполагается, что “явление хозяина”, его зычный и властный призыв к возрождению державы всколыхнут прежде всего русское население страны, вдохнет в него утраченную пассионарность, и первые решающие свершения произойдут с преобладающим участием русских, что положит начало воссозданию исторически традиционного Русского государства, каковым его знал весь прочий мир до начала двадцатого века. Русские должны доказать, что продолжают быть “системообразующим народом”, должны явить малым народам России историческую волю, способную обеспечить достойное существование в своих границах иным культурам и религиям.
По широко распространенному народному мнению, преображение русских — дело не сложное, хотя и болезненное. Державная идея перво-наперво должна объявить пьянство скрытой формой национального предательства. Только такая формула, по мнению многих, ныне пьянствующих, способна подвигнуть их к трезвости или хотя бы к умеренности в питии. Было б ради чего не пить — говаривают. Ради державы да под угрозой остракизма — стоит попробовать. К тому же если при “горячем” деле, так, пожалуй, и не до того будет…
С прочими народными язвами — проституцией, наркоманией, сексуальными извращениями и даже с воровством в его простейших формах — управиться легче, хотя без перегибов не обойтись. Поскольку возрождение державы видится делом, не менее тяжким, чем, положим, победа в прошлой Отечественной войне, то “сурово брови мы насупим”, как пелось в песне предвоенных лет, и будем “без сантиментов” чистить себя под хозяина, а страну от нечисти.
Следующая проблема после первых успехов внутреннего оздоровления (именно следующая, а не одновременная) — активное государственное попечение над территориями так называемого ближнего зарубежья с преобладающим русским населением, денонсация, хотя бы и в одностороннем порядке, Беловежских соглашений; долговременная программа воссоединения волюнтаристски отторгнутых территорий всеми средствами, каковыми способна располагать вновь ставшая великой русская держава.
А за всеми вышеперечисленными действиями и намерениями, за всеми прочими, не названными по причине их множества, как опорная стена, должно присутствовать в каждом всерьез рассердившемся русском уверенность в том, что нет такой силы в мире, какая могла бы помешать ему возрождать свое государство. Экономически самодостаточному, не страшны ему никакие бойкоты, а наличие ядерного оружия — гарантия от агрессии “всего прогрессивного человечества”, понимающего, что никаких “малых войн” с нами быть не может, может быть только одна “большая” и без победителей.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ о “хозяине”. Редчайше и с большой долей сомнения и неуверенности в этой роли видят царя. Чаще “военного”, а последнее время некоего, еще вообще не знаемого. В дни последнего “предвыборья” возникало имя А. Лебедя, явившего народу суровую немногословность и таинственную многообещаемость. В. Жириновский в кампании растерял своих воздыхателей, потому что отчего-то надумал доказывать, что он “не верблюд”, что хороший семьянин и вообще — как все. Но таковой-то он как раз никому и не нужен. Ранее расхожие исторические аналогии практически исчезли с уст: Пиночет, Франко, де Голль — нет, сегодня они ниже той планки, которую воображает народное сознание для будущего спасателя земли русской. О Православии говорится лишь как о сопутствующем факторе — по-другому и не может быть в стране преобладающего атеизма. Коммунистов же в роли спасателей видят только коммунисты.
Народ ждет, и потому фактически безмолвствует.
ПОСЛЕДНЯЯ ФРАЗА заведомо не точна, ибо никакое, даже суперпрофессиональное социологическое исследование, не способно определить, какая часть народонаселения России мыслит сегодня таким образом, каковой я старался добросовестно изложить. Уверен в одном: что часть эта будет возрастать в геометрической прогрессии по мере дальнейшей демонстрации властью своего бессилия.
Не знающий КАК и пребывающий в отчаянии от собственного бессилия, сам я с типичным интеллигентским трепетом предчувствую миг, когда скажу себе тихо, но в унисон с массами: да будет так! Пусть придет дерзкий и возьмет за шиворот…