Газета Завтра 242 (81 1998)
Шрифт:
Вот, что сегодня у нас происходит? Надо поставить цели и определить время подготовки. Как тебе из всех регионов сообщат о результатах и скажут “готово!” - вот тогда и определяй час “Ч” и все вместе пошли! Вот эту работу сегодня и хотелось бы сделать, чтобы показать Ельцину и его камарилье, какая мощь поднялась. Потому что сегодня он справится с учителями, завтра справится с врачами, потом с шахтерами и т.д. и т.д. Вот если удастся все это собрать в один кулак,- я буду просто счастлив. А та мощь, которая сегодня поднимается,- это еще разрозненная мощь. И вот Рохлин, наверное, первым увидел, что надо объединяться, что надо усилия армии, усилия всех остальных людей соединить. Здесь есть еще один момент. Я не случайно сказал о Геннадии Андреевиче, то же могу сказать и о других лидерах. Мы до дна исчерпали одну форму протестных действий. Все эти петиции, обращения, законопроекты,- то, что мы и делали в Думе, заявления, отдельные манифестации и прочее-прочее. Где-то они дали эффект, результат, где-то не дали и не могли дать. Сегодня надо переходить к огромному пласту протестных
Я не говорю, что большая часть населения должна заняться политикой. Нет, в политику идет и должна войти небольшая когорта людей. Классик говорил: “Самая передовая часть рабочего класса, та, которая не только осознала необходимость идти на протест, но и готова ради этого протеста, ради достижения цели идти на самопожертвование”. Вот до тех пор, пока у наших лидеров или большинства, стоящих в том оппозиционном движении, не будет осознания и готовности идти на самопожертвование, все старания - впустую, потому что самого последнего, решительного боя некому принять. Или, как говорится, в некоторые уступки выльется со стороны правительства, чего-то добьемся. У Рохлина такое армейское, военное осознание политики было. Как и в том, что нужно соединиться, осознание. Ему, возможно, не хватало навыков организационной работы вне армии для того, чтобы соединить все и вся.
Лично я ни на что не претендую, я уже пенсионер, мягко говоря, но ради России, ради того, чтобы ее вытащить, спасти,- готов работать, работать и работать: где нужно и как нужно. Вот вчера почти полдня штаб протеста заседал, решали вопросы со своим штабом ДПА. Это черновая работа. Но я привык и к такой, независимо от того, какие на плечах звезды. В прокуратуре, будучи генералом, я говорил, что способен так же, как и майор, ползать по земле, осматривать и допрашивать. И слова свои подтверждал делом. Этих качеств я, надеюсь, еще не потерял - в отличие от некоторых, способных лишь давать указания и даже не контролировать, как они выполняются. И если остальные лидеры меня поймут, если у всех нас будет осознание того, что пора забыть об амбициях, чтобы объединиться и вместе победить, если мне скажут: “Вот, Илюхин, бери черновую работу, а когда время придет, мы все встанем на свои места”,- я это буду делать. А там - у меня дача есть, пойду огородом заниматься, розы выращивать с осознанием того, что я свою миссию, работу свою главную выполнил. Вот это самое главное. Дай-то Бог, чтобы удалось нам это реализовать. Ведь то, что мы сегодня обсуждали на штабе, а именно создание в регионах, в субъектах федерации, в краях, областях аналогичных штабов,- это уже, как говорится, результат, но эту работу надо было делать еще год-полтора назад. То есть опаздываем катастрофически в организационном плане…
А.П. Виктор Иванович, вы только что с заседания Думы. По существу, еще три недели назад было понятно, что режим пал, у него нет никаких резервов. И Ельцин со своей очень узкой группировкой оказался изолированным и от элиты практически всей, и от народных масс и даже от мира. Он доживал последнее. И в который уже раз, с поддержкой определенных международных структур, с поддержкой определенной части патриотов в Думе,- он выкарабкивается из этой ямы. Опять созданы им и его окружением некие доктрины лукавые, которые отождествляют судьбу его, Ельцина и судьбу России, опять нашим патриотическим депутатам предлагается вариант спасения якобы не Ельцина, а Родины в целом. И, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что вот сегодняшние процессы в Думе, хотя они еще не завершились, являются достаточно компромиссными. Мы не подставили режиму ногу вот за эти две недели - мы подставили ему плечо. Опять сочли момент неблагоприятным, перенесли все опять на осень, а там до весны, до бесконечности… Не кажется ли вам, что уже в который раз такой осторожной, пластичной, не очень уверенной позицией мы все больше и больше связываем свою судьбу с режимом и вместе с ним начинаем проседать, а народ будет уходить от нас в сторону радикалов и лжерадикалов, в сторону Лебедя.
В.И. Я думаю, доля истины в этих ваших рассуждениях, Александр Андреевич, есть, и даже большая доля. Но в то же время я все-таки вижу и новые черты, новые моменты. И руководству партии уже много сложнее маневрировать и говорить, что вот теперь давайте шестого октября и прочее,- очень сложно. Я откровенно говорил и сейчас могу еще раз заявить: еще один такой большой маневр - и руководство останется без партии, просто на песке, на пустом месте.
Удивительно верно вы подметили, что Ельцин как бы зависает сегодня. Но есть две стороны, которые стоят и смотрят друг на друга. Это все-таки его, ельцинская, элита, его окружение. Это те, кто награбил, кто сегодня является абсолютным собственником в России. И вот другая сторона - протестное движение. И тем, и другим Ельцин уже не нужен. Для “своих” он все сделал хорошо, но дальше не позволяет им двигаться, и они видят беспомощность Ельцина, потому что он не может эффективно их защищать, отстаивать их интересы. А для других он ничего не сделал и не сделает никогда. Но есть опасность и у той и у другой стороны столкнуться в лоб, как на поле Куликовом. И вот сегодня, я бы сказал, наблюдается затишье действительно перед какой-то большой бурей. Или попытка решить эту проблему чисто дворцовыми переворотами.
Представьте себе, что Ельцин уехал отдыхать. А оттуда приходит телеграмма или приезжает Татьяна, дочь его, и говорит: “Вот заявление папы, он сказал, что не может больше, он тяжело болен”. И вот указ, он предлагает исполнение всех обязанностей возложить на Кириенко. Что, нереально? Более чем реально. То есть появляется новая ситуация, и что будет оппозиция говорить: “Ну, давайте разберемся, как мы будем действовать, давайте присмотримся, давайте искать компромисс”? Вот это самое страшное для нас, оппозиционеров. Самое страшное. Я, к примеру, никак не мог понять, почему оппозиционные лидеры пошли на встречу с Ельциным? Причем пошли, уже инициировав начало импичмента. Неужели они не знали, что все встречи заканчиваются пропагандистским шоу: какой президент могучий, какой он мудрый, какой он дальновидный, как он ловко разлагает Думу, где-то получается, где-то больше не получается? Народу-то преподносят все именно так, и в народе, действительно, Дума теряет свое лицо. Вот нужной бескомпромиссности на данном этапе нам очень не хватает.
Логика и диалектика событий сегодня таковы, что Ельцин неизбежно уйдет, и уйдет до истечения своего второго срока. Но я сегодня боюсь - даже себе - дать ответ на один вопрос: “А кто будет вместо него? Или действительно будет сделана новая рокировка теми силами, которые вознесли свердловского секретаря обкома на этот трон, которые создавали ему имидж борца за свободу и демократию, а он потом расплачивался с ними, отдавая общенародную собственность? Неужели эти силы выдвинут другую фигуру, и Россия так и будет катиться от “всенародноизбранного” до “всенародноизбранного”? Или все-таки оппозиция успеет, это главная сегодня задача - отмобилизовать свои отряды. И я еще раз хочу подчеркнуть, что лидеры многих партий не осознают ситуации и не хотят этого делать. Они очень ревностно друг за другом смотрят: как бы кто в лидеры не выбился, как бы кто другой не стал в будущем главой государства. Но, друзья мои, сегодня самая главная идеология в том, что страну надо спасать. Надо спасать ее от этой камарильи, которая сейчас, как говорится, заправляет всем и вся. Такого единства не получается пока. Но я все же думаю, что ситуация уже несколько иная, чем была раньше. Сегодня протестует, по сути, вся Россия. Хочешь не хочешь, а лидеров даже пинками народ будет подгонять, и если ты считаешь себя лидером, то пойдешь вперед.
Второй момент: процедура импичмента, она начата. Я ей отвожу исключительно важную роль. Представьте себе ситуацию: комиссия, которая сегодня работает в Государственной думе - это конституционная комиссия, ее существование предусмотрено конституцией. И вот она признает: “Да, мы считаем, что президент виновен в совершении тяжкого преступления”. Дальше материалы должны пойти Конституционный суд, в Верховный суд, который должен подтвердить или доказательно опровергнуть данные и выводы комиссии. Но я считаю, что это вопрос уже второй. Это уже правовые закорючки. Главное - оценка представителей власти: “президент совершил преступление”.
И можно спросить у кого угодно, у любого лидера, но в первую очередь - у нации: “Ребята, как же можно этому человеку подчиняться?” Ведь работает не комиссия, допустим, “красных“ или комиссия “белых”, или еще какая-то партийная, частная структура. Нет, работает комиссия единственного учреждения, носящего в РФ имя, а значит, и выступающего от имени, государства, и эта разношерстная комиссия приходит к выводу: “Есть тяжкое преступление. Неужто мы будем терпеть?” И как посмотрит армия, если ее главнокомандующий - преступник? Есть у вас совесть, есть у вас чувство гордости, или “Честь имею!” - только слова, а на самом деле есть бесчестное служение преступнику?