Газета Завтра 269 (4 1999)
Шрифт:
Понимаю, что в некотором роде было бы дерзостью считать, что иеромонах Роман, наш современник, чьи песни хорошо известны многим и многим людям, является прямым продолжателем святого дела преподобного Романа Сладкопевца. Дерзостью, которая не понравилась бы и самому отцу Роману — он человек скромный, “укрощающий ся”. И все-таки мне кажется, духовная связь между этими людьми неоспорима, и со мною согласятся все, кто хоть раз слышал проникающий в душу голос иеромонаха Романа. Так же и я, услышав его запись впервые в сутолоке уличного шума, из чьего-то раскрытого окна, сразу встрепенулась, забыла все вокруг... А через несколько лет, будучи составителем антологии “Русская поэзия. ХХ век”, я стала разыскивать самого отца Романа, чтобы взять у него стихи. Познакомилась с Еленой Квасковой, режиссером документального кино, в 1988 г. снявшей первый фильм об отце Романе. Так получилось, что Елена стала не только
Хотя батюшка часто говорит, что Александр Матюшин — таково его имя в миру — и иеромонах Роман это разные люди, мало известно и о том, и о другом. Александр Иванович Матюшин родился в 1954 г. в Рябчевске, небольшом селе в Брянской области Трубчевского района. Трубчевский район — исконные земли князей Трубецких, да что князья — оттуда родом сам Боян-певец из “Слова о полку Игореве”! Может быть, тоже духовно связанный с Романом Сладкопевцем, как и отец Роман. Может быть, наш батюшка даже один из далеких потомков Бояна?..
Мать Саши, Зоя Николаевна Матюшина, работала учительницей в школе. Елена Кваскова вспоминает о ней: “Когда она еще не была монахиней, любила рассказывать, да так образно все, живо. Я, говорит, детям преподавала в школе биологию, внушала, что мы из мирового океана вышли, инфузории всякие, из грязи, потом откуда-то обезьяны взялись, как-то они в людей превратились! Сейчас подумать: какая чушь, как только язык не отсох, Господи прости!..” После смерти мужа Зоя Николаевна стала монахиней в миру в Печорах, купила там домик и жила вместе с сестрой о. Романа и ее двумя детьми, из которых Вика, старшая, стала послушницей там же, в Полоцком монастыре, а сама Зоя Николаевна, в монашестве Зосима, умерла недавно, в 1994 году. Александр закончил школу, тогда уже писал стихи, но никому не показывал: уровень районной газеты его не устраивал, а куда и к кому можно еще обратиться, не знал. Затем выучился в университете в Элисте, сам преподавал в школе. В 1983 г. принял монашеский постриг, а в 1985 рукоположен в иеромонахи. Однако в Киеве он не прижился — владыка Ионафан, сам личность незаурядная, человек разносторонне одаренный, композитор и гармонизатор духовной музыки, видимо, попытался как-то влиять на творчество подчиненного ему монаха. Взаимопонимание не было достигнуто, и отец Роман покинул пещеры. Кстати, когда вследствие раскола церквей Ионафан пострадал от тогдашнего митрополита Киевского Филарета, был расстрижен, сослан в Черновцы и сильно нуждался, о. Роман, случайно встретив его на улице, забыл прежние недоразумения, поддержал, помог... Но об этом батюшка упомянул только однажды, неохотно, вскользь.
Затем о. Роман служил в одном из приходов Псковской обл., в Кьярово, восстанавливал вместе с о. Михаилом тамошнюю церковь, помогал строить новую, много сочинял. Был в его жизни и тяжкий больничный период — зима 1990-го, когда он был приговорен врачами к смерти. “Дом печали, дом печали, у Невы стоящий дом, поместили, откачали...” — пишет он о том времени, и еще: “Там я кровушкой умылся, что поделать — заслужил” . Но Господь помиловал раба своего Романа, жизнь продолжалась.
В 1992 г. на Пасху иеромонах Роман хлопотами одной из своих духовных дочерей, которая позже постриглась в монахини, побывал в Иерусалиме. Вернувшись, надолго затворился в Печорах с о. Феодосием...
С 1994 года иеромонах живет и служит в скиту Ветрово, принадлежащем к Псковскому клиру. Посетителей у батюшки в скиту, куда можно добраться лишь по воде, все прибавляется, хотя далеко не каждый умеет и может грести веслами. Но — “греби, родимый, есть куда грести!” — добираются многие, даже женщины и дети. Если приезжих много — у отца Романа для всех найдется работа: с нынешнего года усилиями прихода и батюшки строится церковь Иконы Владимирской Божьей Матери. А пока службы идут в маленькой домашней церкви Преподобного Серафима Саровского. Когда погода чересчур плоха и никто не рискует пускаться в дорогу, отец Роман сочиняет, считая, что любой дар — от Бога и дан для восславления Господня. Знаю, что многих смущает образ монаха с гитарой, есть для не знающего батюшку человека в этом что-то несоответствующее. Но слышавшие песнопения отца Романа никогда их не забудут. Все творчество — от Творца, убежден отец Роман, искусство и искус — одного корня, одной сущности.
Его песни любят многие, сам Евсевий, архиепископ Псковский и Великолужский, благоволит к его творчеству. Самый тяжкий суд — это братия, монахи, недаром так горька, так скорбно-умудрена его песня, обращенная к друзьям:
Спаси вас Господи, друзья, вы все прекрасно поняли
И надпись, под которой я, с любовию исполнили.
Мной ваша преданность по гроб навеки в сердце впишется,
Но от осиновых чащоб она мне эхом слышится.
Без вас мне будет нелегко тащиться тьмой кромешною,
Но видя, как вы прете кол, я умирать помешкаю.
Хотя по многим песням складывается образ отца Романа благостный, тихий, безропотный, нрав у батюшки нелегкий. Он человек, как и мы, порывист, неровен, тяжело переживает обиды и предательства... Ему трудно исповедовать: за грехи каждого исповедующегося страждет, рвется сердцем, стыдится, мучается, хотел бы всех поднять, исправить, наставить на путь истинный. Ему дальше открыто, чем простому мирянину, однако он старается избегать поучений и пророчеств: идите к Старцам, говорит он нуждающимся, там ищите откровений. Батюшка не любит рассказывать, “как я пришел к Богу”. Терпеть не может вокруг себя всякого, как он выражается, “пришепетывания”, ахов да охов, разговоров о его “ангельской чистоте”. Такой восторг по отношению к себе, по церковному исповедно-отпускному выражению, не одобряет. Стихи его полны самообвинений, раскаянья в грехах: “ни часу я не жил в любви и покаянии” , “носил одежды чернеца, имея норов аховский, неправде не было конца под одеяньем ангельским” . С неохотою отец Роман рассказывает о себе: “Читайте стихи, там все есть”. На сегодняшний день вышли в свет три книги стихов иеромонаха Романа: “А жатвы много...”, “Благословен молитвы час” и “Внимая Божьему веленью”, все с помощью добрых людей. Огромное количество кассет с записями духовных песнопений отца Романа продается по всей Руси, однако деньги от продажи кассет до него не доходят. А как бы пригодились они батюшке на постройку новой церкви!
Помоги, Господи, иеромонаху Роману во всех его благих делах и начинаниях!
Наталья ЛЯСКОВСКАЯ
Валерий Сторчак [ТЕАТР] МЕРТВЫЙ СЕЗОН
ТЮЗ. К пьесе Олега Богаева “Комната смеха” постановщиком спектакля К. Гинкасом проявлена невнимательность. Написано, что Иван Сидорович (Олег Табаков) играет в почту и заигрывается. То есть на самом деле забывает, что он сам и является автором писем. “Искренне удивлен, читает, растерянно оглядывается... не верит собственным глазам...” и т. д. Это — драматургический механизм действия, клапан пьесы, разрушенный режиссером, недооценившим и то обстоятельство, что Ленин и Елизавета II в пьесе живут своей собственной жизнью, в которой Иван Сидорович участия не принимает, при полном отсутствии вульгарной карикатурности этих фантомов. Атеизм мешает авторам спектакля оценить их метафизическое значение, понять смысл купируемого из пьесы письма от смерти и сводит добавлением трех чемоданов режиссуры к обычному пошлому социологизированию.
Школа современной пьесы. Зачем постановщик “Чайки” И. Л. Райхельгауз взялся за классику, из просмотра его спектакля никогда не догадаетесь. Количество кинозвезд на квадратный метр малой сцены театра не превышает средний показатель театральной скуки по Москве. Застревают в сознании лишь сцена и реплика из третьего действия между Аркадиной и Треплевым (Е. Васильева и Шамиров): “Вы, рутинеры, захватили первенство в искусстве...” и т. д. Как и обычно, из Чехова сделали бульварного драматурга, из пьесы о взаимоотношении мировой души и человека — мыльный сериал типа “Клубнички”.
Антреприза Трушкина (пардон, А. П. Чехова) “Ужин с дураком” . Дураком будет тот, кто, купившись на участие в спектакле Хазанова, отдаст немалые деньги за билет в Театр эстрады, в котором от этого действия там дохнут последние мухи. Если режиссера занимает прежде всего, какое место на рынке развлечений занимает его предприятие, то надо ему все-таки посочувствовать. Потому что в системе ресторанов, кооперативных кафе и платных туалетов существуют более прибыльные занятия и более ловкие дельцы.