Газета Завтра 482 (7 2003)
Шрифт:
"ЗАВТРА". Конечно, президентская и парламентская кампания в современной России тесно связаны между собой. Но если переходить на уровень партийной борьбы, на уровень думских выборов, какие здесь просматриваются перспективы?
С.Б. В отечественной политике, я говорю о реальной политике, весьма силен прежде всего личностный компонент. Партии олицетворены их лидерами, новые партии создаются под новых лидеров, без адекватного лидера ни одна партия не получит отклика и поддержки в нашем обществе. Успех "Единства" во многом был обеспечен как раз личностью Путина — человека, который вовсе не хотел быть преемником Ельцина на посту президента России, неоднократно отказывался от соответствующих предложений, и парадоксальным образом стал руководителем огромной страны против собственной воли. В этом смысле он, конечно, никакой не преемник Ельцина, хотя Ельцин очень хотел сделать его своим преемником. Борис Николаевич власть хватал руками и ногами — он, можно сказать, въехал в Кремль на танке. А Путин, насколько я это знаю, — не более чем
"ЗАВТРА". Ну, это не такие уж большие деньги, в масштабе мировой-то революции.
С.Б. Согласен, что они не слишком велики на фоне транснациональных корпораций, где частное лицо не играет какой-то определяющей роли, но это все-таки — сумма, которая позволяет человеку если не почувствовать себя хозяином мира, то перейти в несколько иное измерение бытия. Кстати, у нас все еще распространено представление о необходимости вывоза капитала в какие-то "более стабильные" страны, что свидетельствует о глубокой провинциальности мышления и мировосприятия олигархического слоя, отражающего провинциальность общественного сознания в целом. Провинициальный синдром — это важнейший электоральный фактор на территории России. Поэтому глубоко ошибочен тезис политтехнологов, будто наши избиратели всегда предпочтут "своего" кандидата "чужому". На деле все обстоит совершенно противополож- ным образом: люди с большей охотой проголосуют за "чужих", если "чужие" покажутся им лучше. Известная из летописей история с призванием варягов — всего лишь самая доступная иллюстрация данного обстоятельства. "Чужой" ведь изначально непонятен, эзотеричен, а потому уже по факту своей "чужести" более подходит на роль властителя. История избрания генерала Лебедя губернатором Красноярского края концептуально важна еще и как наглядная демонстрация действия этого принципа. Фактически победе Лебедя во многом поспособствовал его предшественник в губернаторском кресле Валерий Михайлович Зубов. Он разыгрывал в борьбе с Лебедем две карты, которые обернулись против него самого: что Лебедь — "чужой", и что за Лебедем стоит Березовский. В тех условиях все это было агитацией не "против" генерала, а за него. Зубовым, "своим" и понятным, там, что называется, уже наелись, а на смену шел политик федерального уровня, способный "навести порядок" и придать статусу края новое наполнение. То же самое можно сказать и по второму аргументу: Березовский осознанно или неосознанно выступает носителем мифологической роли Бабы-Яги, по-своему опасной, но, скорее, не врага, а волшебного, сверхъестественного помощника, способного дать главному герою ту информацию или те предметы, которые необходимы для достижения сакральной цели. Так что Зубов очень помог Лебедю, но я даже не вижу здесь особой заслуги политтехнологов. Скорее, это следствие того, что ветер истории дул в эту сторону, и парадигма солдата шла на смену парадигме медведя.
Что же касается партийно-парламентских баталий, то среди нынешних политических организаций наиболее устойчивой и массовой, вне сомнения, является КПРФ, которой сегодня, с точки зрения мифологии, очень вредит излишняя серьезность, связанная с цэковским прошлым многих ее лидеров. Они слишком хорошо помнят Старую площадь и советскую сверхдержаву, хотя скрытым архетипом компартии является любимый сказочный персонаж русского народа — Иванушка-дурачок, который невредимым проходит сквозь огонь, воду, медные трубы и вообще все, что можно представить страшного на свете.
Карикатурным отражением коммунистов с утрированием образа Иванушки-дурачка, несомненно, выступает ЛДПР с Жириновским. Сегодня он многими воспринимается уже как паяц, озабоченный лишь сборами от своих представлений, но совсем недавно его партия набирала свыше 20% голосов избирателей, и для Владимира Вольфовича объективно еще далеко не все потеряно.
К "Единой России" как партии власти, конечно, нельзя относиться серьезно, потому что движение "Единство", ставшее основой этого объединения, было сконструировано в 1999 году как локальный предвыборный проект, и своими успехами обязано в основном Путину, его парадигме солдата и подкрепившей эту парадигму чеченской войне. Вот эти три неразрывно связанных между собой компонента и дали результат. Никакой региональной работы в "Единстве" на стадии выборов не велось — это все фантом и блеф, никакой четко выраженной идеологии там не возникло. Роль "Единства" заключалась в том, что она формально обозначила для народа произошедшую смену парадигм. Все.
Кстати, придуманное для этого блока название "Медведь" тоже имело определенное тотемно-символическое значение, поскольку оно тем самым детабуировало весь предшествующий, ельцинский период. Но "Единство" изначально не было "партией власти", как, скажем, "Наш дом — Россия" в 1995-м году или "Выбор России" в 1993-м. По своей глубинной сути это была оппозиционная сила, открыто противополагавшая себя Ельцину и всему, что с ним было связано.
"ЗАВТРА". Как вы расцениваете фактор русского патриотизма, ярко проявлявший себя на всех выборах с 1990 года, когда "националист" Ельцин противостоял "интернационалисту" Горбачеву? Где этот фактор был в 1995-96 годах, когда пошел пресловутый "хасавюртовский процесс"? Не
С.Б. Фактор патриотизма на выборах не исчезал никогда, об этом свидетельствует, в частности, убедительная победа КПРФ на выборах 1995 года и, главное, успех Лебедя в 1996 году. Я полагаю, что на президентских выборах 1996 года победил вовсе не Ельцин, а Зюганов, но Борис Николаевич был тогда "плох здоровьем", а заявленные угрозы "социально-политической конфронтации" так велики, что Геннадий Андреевич предпочел не рисковать, дождаться близких, как ему казалось, перевыборов, на которых у Кремля не было ни одной достойной кандидатуры — короче, поддался на блеф. Впрочем, все это — лишь мои собственные предположения, которые могут быть весьма далеки от действительности.
Сегодня, когда Путин оказался вовсе не тем, за кого он себя выдавал, когда под прикрытием великодержавной риторики (впрочем, бледнеющей) осуществляется беспрецедентная сдача геополитических позиций России, уже совершенно понятно, что происходит. Происходит размен страны на легализацию капиталов "семьи", находящихся по преимуществу в американских банках. И если в Давосе советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов критикует ОПЕК, то он отстаивает интересы не собственно России, кровно заинтересованной в сохранении высоких цен на нефть, а США: с иных позиций такое поведение просто необъяснимо. Такие люди, как Абрамович, не мыслят категориями национальных интересов. Для них абсолютно не важно, сохранится ли Россия. Им не кажется, что их дети или внуки будут здесь жить и пользоваться теми благами, которыми они пользуются здесь и сейчас. Их задача — вовремя оказаться там, где, по их мнению, есть настоящая стабильность, где развевается звездно-полосатый флаг.
"ЗАВТРА". Мы уже отмечали тот факт, что при согласии 80-85% населения с основными положениями КПРФ, за коммунистов на протяжении вот уже многих лет стабильно голосуют не более чем 30% избирателей. С чем, на ваш взгляд, это связано, и какую роль здесь может играть фальсификация итогов голосования?
С.Б. Я уже говорил о непроявленности мифологического архетипа партии, в силу чего огромный потенциал патриотически настроенных избирателей постоянно уходит в сторону Кремля. В президентском окружении поэтому даже существует ощущение, что так будет всегда, и ни к каким серьезным изменениям ситуации там не готовы. Этим обстоятельством, на мой взгляд, можно и нужно воспользоваться. В одиночку коммунистам на предстоящих выборах победить не удастся — это совершенно очевидно, потому что сменить образ за несколько месяцев при наличии многолетней традиции практически невозможно. Поэтому КПРФ нужен союзник, который сыграл бы на том же патриотически-оппозиционном, антикоммунистическом или некоммунистическом, но великодержавном поле, на котором играли Жириновский, Лебедь и "Единство". Даже если здесь результат окажется фифти-фифти, это будет означать более половины депутатских мандатов для коммунистов и их гипотетических новых союзников. Наиболее вероятный результат здесь таков: приблизительно 23-25% возьмет КПРФ, 20% — новая партия, 17-18% — "Единство" и 6-7% — правые. Итог — сорок пять процентов против двадцати пяти. Фальсификационный же, если можно так выразиться, ресурс власти не превышает 4-5% от числа всех избирателей, а потому этот барьер в принципе преодолим.
"ЗАВТРА". КПРФ сейчас находится в сложном состоянии, аналогом которого в физике является состояние фазового перехода. При помощи каких идеологем, с помощью каких образов, на ваш взгляд, можно успешно завершить этот переход?
С.Б. Чтобы ответить на ваш вопрос, нужно хорошо знать всю "партийную кухню", а я таким знанием не обладаю. Со стороны же совершенно очевидно, что коммунисты, как минимум, должны четко обозначить свою антикремлевскую, антипутинскую позицию — в противном случае их перспективы далеко не блестящи. "Ностальгический электорат" КПРФ, состоящий из советских пенсионеров, с течением времени, естественно, тает, а остальные категории одной "торговой маркой" и "критикой антинародного режима" с позиций "колбасы по два-двадцать" уже не возьмешь. Я настаиваю на том, что в любом случае антипутинские силы должны взять больше половины думских мандатов. Если они возьмут меньше — на один мандат или на пятьдесят, разницы нет, — Кремль будет беспрепятственно проводить свой курс, а запас прочности страны уже на исходе, и до 2007 года, до новых думских выборов, она может просто не дожить.
На мой взгляд, большая проблема КПРФ — глубокий внутренний конформизм некоторых ее лидеров, помноженный на заскорузлое аппаратное, то есть неполитическое мышление. В 1996-99 годах компартия действовала по принципу: мы обязательно придем к власти, если власть закажет нам пропуск. Под знаменем "непримиримой оппозиции" создавался лоббистский механизм, инструмент выторговывания у Кремля уступок, имеющих денежный эквивалент. Но сегодня Путин и те, кто формирует смысл его режима, утратили желание и потребность договариваться с КПРФ о чем бы то ни было. Поэтому успешной компартия может быть только в нише реальной левой оппозиции. Кремль, в свою очередь, попытается удержать КПРФ в состоянии мнимого, игрушечного противника. Для решения подобной задачи могут быть использованы точечные финансовые вливания со стороны прокремлевских структур, в том числе, не исключено, через фигуры, подобные Геннадию Семигину, через ЮКОС или некоторые другие крупные корпорации, лояльные существующему олигархическому режиму.