Газета Завтра 791 (55 2009)
Шрифт:
Тысячелетиями люди путали две принципиально разных вещи: отношения между рабом и господином, с одной стороны, отношения между властью и управляемыми - с другой.
Раб и господин - оба принадлежат к человеческому пространству.
Власть - это нечеловеческий фактор. Она есть орган общества, гарантирующий, что жизненные соки людей будут отчуждаться в качестве платы за бытие во всевозрастающем масштабе.
В некотором смысле власть - это раскрытие подлинной природы общества, его античеловеческой механистической сущности. Тайна власти существует в той мере и до тех пор, пока природа общества не осознается людьми, пока у них есть наивная иллюзия, что общество - это они сами.
Кризис власти заключается в том, что с определенного уровня мобилизации общества она не может выступать перед управляемыми в своей истинной природе.
На каком-то этапе власти приходится создавать видимость самоуправления, в которое превращается в атрибут мобилизационных политтехнологий.
Иными словами, власть вынуждена идти на создание заведомо ложного представления у людей о механизмах своего функционирования, то есть идти на заведомую фальсификацию массового сознания.
Последняя фаза кризиса наступает тогда, когда уже не люди "внизу", а сами носители власти вверху возвращаются к старому заблуждению относительно межчеловеческих отношений рабов и господ: они всерьез начинают принимать себя за господ, оставаясь на самом деле всего лишь исполнителями в работе античеловеческого механизма общества.
ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Кризис цивилизации в том, что внутри неё с определенного момента растет количество внутренних "варваров" - тех, кто не принимает устоев этой цивилизации и ищет союзников вне неё.
Человек не заблуждался бы относительно "благой" природы общества, если бы после своего рождения сталкивался с ним в какой-то абстрактной форме. Но дело в том, что для конкретных людей общество всегда выступает в совершенно конкретном виде: как цивилизация, говорящая на определенном языке, имеющая определенные символы, взывающая к определенным ценностям.
Конкретизация общества в виде определенной цивилизации выполняет задачу огромной важности: она даёт вброшенному в мир человеку самоидентификацию. С другой стороны, цивилизация связывает с этой самоидентификацией вещи универсальные, вселенские.
Таким образом, не человек смотрит на космос, а эллин - на греческую вселенную, русский - на православное мироздание, китаец - на бытие, разделенное между землей и небом, в котором он образует соединительную ось.
Именно совпадение универсального с конкретной идентификацией самого себя заставляет человека принимать свое общество как само собой разумеющееся.
Но кости в могиле цивилизационной идентификации не имеют. Умерев, человек перестает быть греком, русским, китайцем и становится человеком вообще. Т.е. тем, кем он родился.
Природа человека вообще приходит в противоречие с символизмом и спецификой любой цивилизации, которая программирует и обращает в духовный плен свое человеческое стадо. Вот почему любая цивилизация не любит "человека вообще", считает его варваром, изгоняет его признаки отовсюду. "Человек вообще" контрабандой проникает на задворки цивилизаций в зонах их столкновения и смешения, где обнаруживается относительность каждой отдельно взятой цивилизационной программы.
Внутри цивилизации постоянно тлеет бунт тех, чья врожденная интуиция смертного человека не дает поверить до конца в категорические догмы цивилизационного сознания.
Тогда цивилизация идет на подлог. Она объявляет себя либеральной и общечеловеческой. Она выкидывает пинком любые конкретные символы и говорит новорожденным: "Видите, теперь я совпадаю с вашей вечной и неизменной сутью просто людей. Мои ценности - общечеловеческие: есть, любить, веселиться…"
Здесь начинается последний акт цивилизационного кризиса, ибо врожденная совесть смертного не позволяет принять и эту, самую чудовищную из всех когда-либо существовавших ложь.
"Общечеловеческая цивилизация" противостоит истинно человеческому безусловнее, чем цивилизация Вавилона, Египта или Майя!
И тогда общечеловеческая цивилизация переходит в определении тех, кто с ней не согласился, от термина "варвары" к термину "радикалы"…
ИЕРАРХИЯ
Кризис иерархии в том, что она мотивирует себя технологическими основаниями, одновременно упраздняя или скрывая изначальный религиозный смысл.
Почему одни люди поставлены по своему положению выше других? Почему существует не только имущественное и социальное, но и сущностное, душевное неравенство индивидуумов? Значит ли то, что те, кто имеют право определять мою судьбу, лучше меня? И если да, то по какому критерию определяется такое "лучше"?
Эти вопросы мучили людей всегда. И самые разные мыслители, от Платона до Гете и Лессинга, пытались дать ответ.
Иерархия существовавшего общества всегда являлась производным от иерархии человеческих целей. В традиционном мире разные цели, стоящие перед человеком в жизни не равны друг другу. Одно дело - постигать и хранить "высший Закон", благодаря соблюдению которого сохраняется равновесие всех вещей и тенденций, совсем другое дело, например, торговать или мастерить нечто для житейской потребы. Постижение закона - дело высшей касты - жрецов, которые и "слеплены" из особой глины. Как гласит традиционная мудрость, жрецы сделаны из головы "великого существа".
Воинская каста реализует в качестве своей высшей цели страсть, которая своим низшим выражением имеет насилие и разрушение, а высшим - любовь, она же самопожертвование.
Третье сословие - купцы, ремесленники - занимаются "обменом веществ", их дело производство и распространение материальных благ.
Очевидное неравенство этих принципиальных жизненных целей оправдывало превосходство или подчиненность тех, кто эти цели преследовал. Касты и корпорации формировались по строгим критериям соответствия этим целям. Человек с преступными наклонностями не мог быть членом касты жрецов, а человек, не способный на самопожертвование или хотя бы воинскую отвагу, не мог входить в касту пассионариев.
Современное общество отличается тем, что, во-первых, все цели в нем даны не в своем полноценном природном виде, но как бледные подражания или пародийные имитации того, чем они являлись в прошлом.
Закон сегодня стал продуктом парламентского законотворчества, которое мотивируется закулисным согласованием корыстных интересов элитных группировок.
Любовь дегенерировала до деятельности гуманитарных фондов и благотворительных организаций, отвага укрылась за технологическим превосходством огневой мощи, способной за сутки разнести в щебенку крупный жилой массив.