Газета Завтра 801 (65 2009)
Шрифт:
Сразу же возникает ряд вопросов.
N1 — как реализуется это право на принятие решений, обязательных для исполнения? Какой политический, военный, полицейский субъект наполнит реальным содержанием эту обязательность? То есть будет бомбить ослушников и вводить на их территории войска.
N2 — как Высший экономический совет планеты сочетать с высшим политическим советом планеты, которым является СБ ООН? Как эти два совета соотносятся: а) по составу участников, б) по функциям?
N3 — по какому "замеру мощи" все это надо сооружать? "Замером мощи", по которому сооружался СБ ООН, была Вторая мировая война. Победители вошли в высший совет. Что теперь?
N4 — что делается со всеми существующими институтами? Встроить в них еще один —
"Перестройка!"
20 марта 2009 года Обама и Байден встречались в Белом доме с Горбачевым. Обама уже сказал о предкатастрофической ситуации в США. И неважно — это пиар-ход или констатация степени реального неблагополучия. В любом случае, сделав такую заявку, предъявив себя в качестве спасателя, главы штаба по преодолению ЧП, Обама не может тратить время на глазах у своих сограждан и мира, ведя праздные беседы с пенсионером, пусть и всемирно известным. А значит, встреча эта в достаточной степени знаковая.
"Перестройка!" "Perestroyka!"
Так не пора ли Кремлю и нашей элите в целом перестать рассматривать происходящий процесс как какой-то кризис? А значит, и к международным своим инициативам отнестись как-то иначе… Ну, я не знаю… Менее оптимистично и романтично…
Георгий Судовцев АПОСТРОФ
Клавдий ПАСХАЛОВ. Русский вопрос. — М.: Алгоритм, 2009, 720 с., 4000 экз.
Игорь ШАФАРЕВИЧ. Русский вопрос. — М.: Алгоритм, 2009, 992 с., 5000 экз.
Когда в одном и том же издательстве одновременно выходят две философско-публицистические книги под одинаковым названием — пусть даже разделенные по времени написания и жизни своих авторов доброй сотней лет, — это может быть связано не с чьим-то недосмотром, а с тем, что в воздухе эпохи это название не просто витает, а сгустилось до консистенции грозовых туч, из которых вот-вот "шандарахнет". Поэтому "Русские вопросы" Клавдия Пасхалова и Игоря Шафаревича стоит рассматривать не по отдельности, а вместе — и вовсе не ради каких-то академически-компаративистских целей, а применительно к самой что ни на есть "злобе дня".
Вполне очевидно, что за ХХ столетие Россия из страны по преимуществу сельской (в городах, по данным переписи 1897 года, жило всего 13,4% населения Российской империи, 16,83 млн. из 125,64 млн. человек) в страну по преимуществу городскую (73,3%, 106,43 млн. из 145,17 млн. человек, согласно переписи 2002 года). И то, что "русский вопрос" рассматривается и Пасхаловым, и Шафаревичем именно как вопрос почвы и вопрос духа, но не вопрос крови как таковой, — чрезвычайно показательно.
Во всяком случае, ни "советскую", ни нынешнюю "российскую" модель трансформации русского народа в некую новую, никогда ранее не существовавшую национально-историческую общность, нельзя признать вполне удавшимися. Хотя и полностью безуспешными они тоже не были.
Игорь Шафаревич прямо связывает советский марксизм с характерной для современного Запада попыткой "уничтожить природу, и заменить ее искусственной природой-техникой. И как частный случай взаимоотношения между природным и искусственным здесь происходил конфликт между городом и деревней… Сейчас строится общество, в котором в идеале никто бы не жил в деревне. В США, может быть, три процента людей живут в деревне и занимаются сельским хозяйством, хотя на сельское хозяйство работает большая часть населения, занимаясь производством удобрений, постройкой машин, научными исследованиями, генетикой… Создаётся впечатление, что это общество враждебно земледелию и ему нужно, почти как при работе в урановых рудниках, к минимуму свести контакт с ним — по возможности заменить человека машиной". С этой точки зрения индустриализация и коллективизация 30-х годов рассматривается им как истинная катастрофа для русского народа, которая поставила под вопрос само его существование. Так сказать, "нам разум дал стальные руки-крылья, и вместо сердца — пламенный мотор!"
"Россию столкнули на чужой путь, а русский народ — в некотором смысле "идеологический", мы можем жить, понимая, что жизнь наша идет к какой-то цели. А вот перегнать кого-то, — таким смысл жизни быть, конечно, не может. Когда Россия была поставлена в положение "догоняющего", она тем самым признала отказ от поиска своего пути. И тем самым признала себя "отстающей", а западные страны "передовыми", автоматически из этого следует. Это была духовная капитуляция перед Западом, перед всей западной цивилизацией… В государственном, геополитическом и экономическом отношении то, что произошло в 30-е годы, предопределило ту катастрофу, которая происходила в 90-е".
Несомненно, что та часть патриотического спектра, идеологию которой выражает и в значительной мере определяет Игорь Шафаревич, чрезвычайно близка к дореволюционному "черносотенству", одним из патриархов которого считался Клавдий Пасхалов. И точно так же сколько-нибудь ощутимая реализация этой идеологии, как в начале ХХ века, оказывается невозможной из-за полного отсутствия любой поддержки со стороны действующей российской власти. И многочисленным ныне сторонникам царственного мученика Николая II, наверное, стоит напомнить слова одного из самых убежденных и последовательных монархистов того времени Клавдия Пасхалова, сказанные после состоявшейся 11 марта 1912 года встречи с самодержцем Всероссийским: "…Чувствовал вовсе не счастье,.. а конечную безнадежность, как будто покинул постель отчаянно и неизлечимо больного человека. Да оно так и есть. И он, и всё, что его окружает, больны недугом «русского» либерализма, который и приведет нас к гибели". И три года спустя: "Знаете, руки опускаются, теряется всякая энергия и охота защищать [власть. — Г.С.], что нас отталкивает и ценит меньше, чем старую подошву…"
Объективно нынешнее положение и правовой статус русских в Российской Федерации гораздо хуже, чем это было в Российской империи или в Советском Союзе. И желающих похоронить русских окончательно, превратить их снова в московитов, рязанцев, новгородцев и т.д. — тьма. Та самая тьма, которая гуще всего перед рассветом.
Сергей Переслегин ГОНКА РАЗОРУЖЕНИЯ
ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА, то совершенно очевидно, что нам не в поход, а в полёт. И не нам, а ракетам. Остальное — как сложится. Вот представление обывателя или чиновника о войне. Когда "коричневая чума застилала небосвод Европы" и "на площадке танцевальной был сорок первый год", господствовали такие же настроения. Даже если долго юродствовать на тему, на какую разведку работал Зорге, всё равно плохо получается. Люди не хотят войны, не хотят верить в войну, считают, что она их не затронет, "правительство, государство должно нас защитить", "своего на войну не отпущу — даже на службу" и т.д.
Это нормально. Люди хотят "плодиться и размножаться", как велел им Господь, а если кто с мечом, то тот почему-то и погибнет. А если — с лазерным, так это, пока, в кино и в ролевых играх. Вообще, конечно, нужно возрождать рыцарство и законы чести. Но мировая война никому не выгодна. Ха-ха, ее никто не оплатит. Ха-ха.
А вдруг найдутся такие, кто оплатит, точнее, кто выиграет от войны? Экономически? Политически? Культурно-гегемонически? Ведь совершенно не обязательно устраивать большую мировую войну, которая разрушит Букингемский дворец, Руанский собор, Статую Свободы и Эрмитаж. Можно поступить совсем демократично, как в Югославии, а потом даже извиниться. И Хиросиму из истории никто пока не вычеркнул, и метафора "бомба для острастки, чтоб показать кто в мире хозяин", доступна даже обывателю.