Газета Завтра 819 (83 2009)
Шрифт:
Итак, любой западный политолог, ориентирующийся на явное, сказал бы с важно-сонным видом о консенсусе Юргенса и Белковского, а его коллеги покивали бы головами ("О, yes!").
Однако констатация мною наличия данного консенсуса вызвала у задетого ею героя острейшую реакцию негодования. Которую он не смог сдержать. Ему же в этот момент страх как хотелось со мной разбираться, а не просчитывать последствия для себя подобной разборки. Да и вообще - просчитывать Белковский не умеет. И ясно было, что не умеет.
ЗАОРАВ, что констатация консенсуса Юргенса и Белковского - это несусветная чушь, Белковский адресовал нас всех к чему? К тайному. И к абсолютному приоритету тайного над явным.
"Вот ведь, - изгаляется Белковский, - Кургинян-то этот, вампир долгожительствующий, какую глупость соорудил! Ведь все же знают, что я…"
Ну, ну! Договаривай! Что все знают?
В любом случае, в глумливых ужимках по поводу невозможности консенсуса Юргенса-Белковского есть его, Белковского, апелляция к тайному. И для меня она очень полезна. Кроме того, она абсолютно правомочна. В нашей действительности любая апелляция к явному и впрямь смешна. Если бы я предлагал модель, в которой есть консенсус Юргенса-Белковского, ориентируясь на явное, то был бы подобен западному солидному политологу, с важным видом несущему благоглупости о России.
Но чем же явное отличается от тайного?
Тем, что в пределах явного люди равны самим себе. И - занимаемым ими позициям. Околовластный реформатор - это околовластный реформатор. Оппозиционер, атакующий одно из слагаемых власти, - это оппозиционер, атакующий это самое слагаемое. И, по определению, выстраивающий отношения с другими слагаемыми.
Белковский завопил, что это чушь. Правильно завопил. Но, завопив, он рассказал некую правду, согласно которой в России существеннейшая часть политикума не состоит из людей, равных самим себе ("явное"). За людьми - есть группы ("тайное"). Итак, явное - открытое позиционирование, открытые же политические союзы.
Тайное - эти самые "группы". Ими (в отличие от обычной политики) занимается параполитика и теория элит. Я посвятил "группам" существенную часть жизни, написал о них несколько книг и массу статей. И вот теперь Белковский (вроде бы, вполне обоснованно) восклицает: "Надо же, отрекомендовывается этот вампир как спец по элитам, и попадает пальцем в небо! Как банальнейший профессор политологии! Юргенс-Белковский, видите ли, а на самом деле…"
Что, что, на самом деле? Ну, ну!
На самом деле есть группы. Начни я их описывать, да еще и доказывать, что они устроены именно так, а не иначе, возникнет исследование на совершенно другую тему. Да и вообще - далеко не все может быть опубликовано в газете по очень многим причинам. Есть требования реальной политики, есть чувство меры (нельзя заниматься теорией элит и витийствовать почем зря), есть более глубокие соображения такта. Например, что значит "доказать"? В теории элит это значит сослаться на источник. И подтвердить, что источник компетентен. Один раз так сошлешься - не будет у тебя источника. Да и совестно будет на себя смотреть в зеркало.
Итак, есть группы. Есть группа Х, к которой примыкает Юргенс. Это определенная внутривластная группа, с которой Юргенса связывает очень многое. Политические предпочтения, ценности, интересы.
И есть столь же внутривластная группа Y, к которой примыкает Белковский. Не я Белковскому эту смычку навязываю. Он сам ее косвенно обнаруживает: "Все, мол, знают, что Юргенс связан с группой Х, а я - с группой Y, и группы, что называется, на ножах. Какой консенсус?"
Уловили? Если бы Белковский хотел, чтобы его считали в точности равным тому явному, которое он предъявляет в качестве себя как политического феномена, он не мог бы возмутиться наличию консенсуса Юргенс-Белковский. А если он возмущается, то он самим своим возмущением указывает на то, что и так многим понятно. Что он не равен тому явному, которое предъявляет. И не хочет быть ему равен. Ибо это явное - мизерно. А существенно только тайное. То есть связь между Белковским и группой Y.
Группа Х и группа Y действительно непримиримы. Много раз представители одной из групп заявляли о том, что их антагонисты из другой группы должны сидеть в тюрьме. А то и быть более резко выдавленными из политического процесса. Часть этих заявлений публична, а часть… хоть и не публична, но достаточно хорошо известна специалистам по тайному. Каковыми в России в какой-то мере вынуждены быть все политологи. А уж тем более специалисты по теории элит.
И что же получается? Что с позиций явного я прав? А с позиций тайного прав Белковский? А поскольку в России все тайное, то прав Белковский? О чем он и заявляет. Вот то-то и оно, что заявляет. То есть сам затягивает меня на территорию тайного, куда я вовсе не стремился. Но уж коли я на этой территории оказался - не обессудь, голубь.
Что же касается доказательств ("а причастен ли?", "есть ли группы?"), то как только вообще поднимается тема групп, а тем более внутривластных (не околовластных, а именно внутривластных), пунктуальная доказательность не может не быть сведена к минимуму (по уже изложенным мною выше причинам).
Есть люди, которые знают, что группы существуют. И в доказательствах не нуждаются. Это довольно узкий круг людей. Но не слишком узкий.
А еще есть продвинутая публика, которая тоже как-то в этом ориентируется.
Все остальные - или верят на слово, или выбывают из диалога.
Но в связи с особой важностью диалога - важностью его не для узкого круга избранных и знающих, а для всех - пусть выбывающие не обижаются. Они выбывают ненадолго. И это делается ради защиты их жизненно важных интересов.
Итак, что же я утверждаю как специалист, говоря о консенсусе Юргенса-Белковского? Я утверждаю, что зона конфликтности в отношениях между группой Х и группой Y в последние месяцы резко сузилась. Что за пределами этой узкой зоны конфликтности (которую я рассмотрю ниже) возникает новый консенсус групп - причем системный и многоуровневый.
Он зародился этак месяцев пять назад. И с тех пор стремительно укрепляется и расширяется. А зона непримиримой конфликтности в отношениях между группами все сужается и сужается. Поэтому не просто допустимо говорить о консенсусе между Х и Y. По сути, если хочешь заниматься актуальной политологией, надо прежде всего говорить об этом консенсусе. Ибо этот консенсус становится стержнем всей нынешней ситуации.
Вот на какую прискорбнейшую констатацию вынудил меня господин Белковский, затащив аж на аркане старого вампира на территорию тайного.