Где деньги, мародер?
Шрифт:
Глава 7. Искусство разговорного жанра
Меня вербуют. Но за кого? За карателей против мародеров? Очень вряд ли, какой смысл? Он ведь прямым текстом у Соловейки меня отжал. А если она и есть глава мародеров, значит у него на меня виды не как на засланного казачка в тылу неофициальных соперников.
Что-то другое.
Я поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее. Расслабься, Лебовский. Ты не знаешь никаких военных тайн, тактических и стратегических планов и расположения огневых точек. Тебя не принимают в спальне Ее Величества, и не зовут
Все эти мысли промелькнули в моей голове буквально за несколько секунд. И все это время Ярослав Львович внимательно внимательно и серьезно смотрел на мое лицо.
— Знаете, Богдан, мне бы чертовски хотелось как-нибудь за рюмкой чая послушать рассказ о ваших приключениях… — сказал Ярослав Львович задумчиво. — Что-то мне подсказывает, что это крайне захватывающая история.
— Кто знает, может это и не такое уж несбыточное желание, — с самым легкомысленным видом ответил я.
— Я не буду ходить вокруг да около, — Ярослав Львович сцепил пальцы на животе. — Я хочу, чтобы мы с вами подружились. Я готов оказывать вам всяческую поддержку. Неофициальную, заметим. Официальная поставила бы вас в неловкое положение.
— Очень лестно, Ярослав Львович, — сказал я. — Но пока выглядит как бесплатный сыр. И это при том, что я не уверен пока, съедобен ли я.
— Что вы имеете в виду? — Ярослав Львович нахмурился.
— Наверное, я не так выразился, — я сел на кровати. Продолжать лежать и дальше показалось мне невежливым. Все-таки, я уже даже ранен не был. — Просто когда о дружбе мне говорит человек, сильно превосходящий меня по опыту и положению в обществе, я начинаю ощущать какой-то подвох.
— Ну-ну, продолжайте! — на губах Ярослава Львовича заиграла странная улыбка. — В чем именно подвох?
— Видимо в том, что меня хотят использовать, — сказал я, но эта фраза сразу же показалась мне дурацкой.
— И это кажется вам несправедливым? — Ярослав Львович склонил голову и прищурился.
— Как-то глупо прозвучало, да? — сказал я и опустил взгляд. Блин, какой же он крутой все-таки! За все время службы мне не случалось попадать в плен, так что инструкции о том, как вести себя при вербовке, я знаю только в теории. Кроме того, здесь все-таки была совсем другая ситуация… Не такая однозначная, как в зоне боевых действий, где никаких двойных толкований нет, есть только черное и белое. Свои и чужие. А здесь у меня кто свой? А кто чужой?
— Кажется, я вас смутил фразой про серьезный разговор, — сказал Ярослав Львович и вздохнул. — Моя ошибка. Теперь я чувствую что вы напряжены и подозрительны. И в каждом моем слове ждете подвоха. Ну что ж… mea culpa. Придется вести дальнейший разговор именно в этом ключе. А к разговору о дружбе вернемся чуть позже. Итак, вы правы. Я хочу вас использовать. Или, если быть точнее, изу в вас потенциальный инструмент для своих дальнейших политических внутриуниверситетских игр. Понятно, почему потенциальный?
— Я же новичок, — сказал я. — Моих способностей и возможностей вы пока не знаете.
—
Я вспомнил троицу мародеров. В целом, если быть честным, они, скорее всего, отличные ребята. Во всяком случае, с ними нескучно.
— Поэтому, узнав о вашем прибытии, — Ярослав Львович нахмурился и потер лоб, я вынужден был принять некоторые меры, чтобы перехватить вас до того, как вас закрутит задорная студенческая жизнь мародеров.
— А откуда… — начал я, но замолчал.
— У меня свои источники информации, дорогуша, — Ярослав Львович подмигнул. — В свое время я обязательно поделюсь ими с вами, Богдан. Если мы подружимся. Но я продолжу. Итак, я перехватил вас у Сольвейг Павловны и оказал вам услугу. Правда, пока вы этого не понимаете, но потом поймете.
— О чем это вы? — спросил я.
— О пробое, конечно, — сказал Ярослав Львович. — Я уверен, что вы все еще сердитесь на меня и Феодору за тот спектакль, что мы устроили, чтобы спровоцировать вас. Но, уверяю вас, это временно. Ровно до тех пор, пока ваши коллеги в пьяных откровениях не расскажут, что пришлось пережить каждому из них, прежде чем их многострадальная одаренность сумела выйти наружу.
— И что же? — с любопытством спросил я.
— Нет-нет, это будет более эффектным, если они сами вам расскажут, — сказал Ярослав Львович. — Конечно же, я в курсе подробностей, ведь это мои девочки их лечили. Но мое изложение событий, я уверен, покажется вам предвзятым.
Я усмехнулся. Волей неволей, я опять почувствовал к этому забавному толстяку симпатию. Его манера разговаривать, жестикулировать, улыбаться к месту и не к месту прямо-таки кричала о том, что он отличный мужик, и у меня совершенно нет никаких поводов для недоверия и подозрений.
— Итак, я продолжу, — Ярослав Львович выпрямил спину. — Я оказал вам услугу, но никакой оплаты за нее требовать не намерен. Более того, я предлагаю вам свое негласное покровительство. Безвозмездно. По крайней мере на первых порах, пока вы не можете мне предложить достойной отдачи.
— И это снова звучит как бесплатный сыр, — пробормотал я.
— Все верно, — кивнул Ярослав Львович. — Вы в полном праве мне не верить. Вы пока не знаете ничего ни обо мне, ни о ком другом в этом заведении. А я не очень много знаю о вас. Но, я повторюсь, мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем мы стали добрыми друзьями и смогли оказывать друг другу уже вполне адекватные услуги.
— Вы каждому предлагаете это каждому одаренному? — спросил я иронично.
— Да, — просто ответил Ярослав Львович и открыто посмотрел мне в глаза. — Разочарованы?