Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме
Шрифт:
— Да нечего смотреть, — развёл руками армандец, — всё, как и здесь же. Если не хуже.
Говорил он уверенно, будто сам проверял, но эльф ему всё-таки не поверил: будто бы стала его Ласточка обманывать!
— Быть не может, — вслух возразил он.
— Ты не видел мира, эльф, — покачал головой Шарак, — да лучше тебе его и не видеть. Возвращался бы ты домой, этот мир не для тебя — не для эльфов: здесь ты выжить не сможешь.
— Да будто! — Глаза Камира вспыхнули. — Поспорить готов, что как-нибудь справлюсь!
— Безнадёжно! — всплеснул руками армандец. — Да в споре ли дело?
— Не знаю, — горько подтвердил Камир, — но узнаю непременно.
— Эльфы, я гляжу, упрямы до отвращения, — пожалуй, с некоторым уважением заметил Шарак. — Если хочешь узнать мир и живым остаться, будь всегда начеку. Опасности тут на каждом шагу подстерегают! Запомнишь, златокудрый?
— Запомню, медноголовый, — в тон армандцу ответил эльф. — А что, куда отсюда поехать можно?
— Да куда угодно, — пожал плечами Шарак, — корабли во все стороны плывут. Я бы на твоём месте в Алаиду поехал, там поспокойнее будет. — И зубами в улыбке сверкнул.
«Издевается, — еле сдерживая раздражение, подумал эльф. — Ничего, пусть скалит зубы сколько влезет!»
— Что ж, — вслух сказал он, — благодарю тебя за то, что жизнь мне спас. И за совет.
— Прощай, эльф, — ответил Шарак совершенно серьёзно. — Если есть у вас боги, пусть они тебя хранят на твоём пути, а нет — так я моих за тебя попрошу.
«Странный человек», — подумал Камир, попрощался со своим спасителем и отправился искать корабль.
Великолепные трёхмачтовые красавцы с белыми и синими парусами стояли в порту, ожидая пассажиров, от их палуб терпко пахло смолой и свежей древесиной. В воздухе стоял солёный запах, смешивающийся с пряными ароматами приправ, которыми были забиты трюмы грузовых кораблей. Скрипели канаты и мостки, топотали невидимые с пристани ноги по палубам, доносились обрывки мелодий и смех. Здесь можно было забыть и не думать о грязном городе за спиной — как будто это был другой мир.
Один из этих кораблей должен был увезти эльфа далеко-далеко за море, навстречу неизвестности. К морю! К мечте!
========== Дитя во тьме. Часть 5 ==========
Корабль летел вперёд на всех парусах, волны пенились и бурлили по бортам, отставали и набегали снова, паруса трещали, наполняемые ветром. Камир стоял на палубе и жадным взглядом глядел на море — бескрайнее, теряющееся где-то у горизонта и сливающееся с таким же бесконечным небом, синее, бурлящее и одновременно спокойное, завораживающее песнями волн. Над мачтами ещё летали чайки, пронзительно кричали, желая отплывающим счастливого плавания (юноша, как и все эльфы, знал язык птиц, оттого и понимал, что они там кричат). Солнце слепило глаза и казалось гораздо ярче, чем в Эльфрисе, — ведь его свет не приглушался ни высокими горами, ни одновременно сияющей на небосводе луной.
Всё вокруг казалось неискушённому эльфу просто замечательным, необыкновенным и почти невероятным. Особенно поразил его закат. С удивлением и одному только ему понятным восторгом смотрел он, как небесная лазурь окрашивается багрянцем, как солнце скатывается к горизонту, как море проглатывает его, и всё вокруг теряет краски в надвигающихся
Когда совсем стемнело, эльф ушёл в свою каюту. Не зажигая света (эльфы прекрасно видят в темноте, такое уж у них зрение), Камир уселся на койку, спиной к двери, достал из мешка свирель и заиграл. Музыка наполнила каюту, выплывала за дверь и растворялась в темноте отдельными звуками, пробиралась в укромные уголки и отыскивала любую лазейку, чтобы быть услышанной. Крысы в трюме недовольно накрыли уши лапами: они не любили музыку, а уж тем более — свирель, которой при желании можно было заставить их и танцевать, и на задних лапках ходить.
К сожалению, эльф об их слабостях не знал, да и вообще истории о крысолове не слышал, и о соседстве крыс даже не подозревал. А они могли бы многое ему порассказать, ведь через несколько часов они как заполошные рванули с корабля прочь и вплавь вернулись в порт, почувствовав скрывающуюся в одном из уголков трюма беду. А у беды были глаза волчьи — зелёные, и вокруг расстилался могильный холод. Но обо всём по порядку.
Неожиданно за своею спиной Камир почувствовал — не услышал, а лишь почувствовал — шорох. Он дрогнул, обернулся и увидел на пороге каюты девушку с печальными серыми глазами. Её волосы были покрыты платком, кажется, они были каштановые, но в темноте можно было и ошибиться. Девушка вскрикнула и попятилась, эльф поспешно зажёг свет:
— Не бойся.
Понятно, почему незнакомка отпрянула: в темноте у него, как и у всякого порядочного эльфа, глаза светились фонариками. Свет сгладил впечатление, но необычная внешность эльфа непременно должна была эту человеческую девушку удивить.
— Как твоё имя? — ободряюще спросил Камир.
— Ивэна, — ответила она, разглядывая и его, и вообще каюту. — Это ты только что тут играл?
Камир кивнул, не считая нужным отвечать.
«И зачем она спрашивает, если здесь больше никого нет? — с некоторым огорчением подумал эльф. — Она и сама прекрасно знает, что это я играл. Вот и свирель у меня же в руках. Ох, до чего люди странные!»
Ивэна разглядывала его какое-то время, потом покачала головой:
— Никогда ещё такой чудесной музыки не слышала… и никогда не видела таких людей, как ты.
— А я и не человек, — возразил Камир.
— Кто же? — Кажется, к ней вернулся испуг.
— Не бойся. — Юноша ободряюще улыбнулся. — Я всего лишь эльф.
— Эльф? — воскликнула Ивэна, широко раскрывая глаза. — Всамделишный эльф?!
— Да. Почему ты так удивилась?
— Я-то думала, что эльфы только в сказках бывают, — объяснила Ивэна, не сводя с него восторженных глаз. — Надо же, настоящий эльф…
Камир вспомнил о манерах и предложил ей сесть: что в дверях стоять! Ивэна присела на краешек койки рядом с ним и попросила:
— Сыграй ещё что-нибудь?
«А они похожи, — подумалось эльфу. — Будь то эльфийки, дриады или человечьи девушки — им всем музыка нравится».
Он приложил свирель к губам и вновь заиграл. Ивэна, прикрыв глаза, покачивала головой в такт музыке, потом опомнилась и спросила:
— А в море ты что делаешь?
— В море? — Эльф отложил свирель. — Путешествую. А ты?