Где папа?
Шрифт:
— Как закончишь кормить, можете мне его на ночь оставлять, — сказала я им.
Ирка вытаращила глаза.
— Он же просыпается каждые два часа!
— Знаешь, когда я сидела с Кьяркой, я несколько раз укладывала её на ночь в свою кровать. Я понимаю, что это непедагогично, но иногда…
—
— Такого не бывает, — всё тем же мрачным голосом ответил Костя, но я видела, что он повеселел.
— Ладно, в машину, — скомандовала я, — а то у вас ребёнок выхлопными газами дышит.
Если честно, я подумала, что с газами переборщила. Скажут ещё: заведи своего и командуй.
Но они оба послушались, быстро пристегнули а автокресле Даньку и усадили меня рядом вместе с ворохом погремушек.
— Данька, — строго сказала я голубоглазому племяннику, который начал, конечно, кряхтеть и выгибаться, как только его пристегнули, — сейчас будем играть в пожарников. Кто первый заснул — тот и выиграл.
Данька удивлённо посмотрел на меня, Костя тронулся, и племянник, ощутив движение, перестал выгибаться, сунул в рот палец и стал смотреть в окно.
А за окном было что-то удивительное. Небо голубое настолько, что глаза болели на него смотреть, а трава — зелёная-презелёная. Вокруг всё взрывалось от радости.
Через некоторое время Ирка и Даня выиграли у меня игру в пожарников.
А я всё смотрела и смотрела за окно. Я хотела увидеть всё. Чтобы помнить.
— А нам куда? — спросил Костя у Иры, когда мы подъехали.
— Да вроде бы туда же, — сонно ответила она, — мама сказала почему-то к шлагбауму подъехать. Хотя место-то
— Позвони маме, — сказал Костя, — или дедушке. Они ведь там должны быть уже? Поезд в пять утра приходит. У тебя есть номер дедушки?
— Конечно, — пробормотала Ирка и принялась искать телефон.
Мы подрулили к шлагбауму.
— Интересно, сколько ждать? — зевнув, спросил Костя.
Ира оглянулась — вспомнила про Даньку.
— Не просыпался всю дорогу? Да?!
— Да, — ответила я, напряжённо вглядываясь в будку у шлагбаума, — да…
Я открыла дверь.
— Ты куда? Даньку разбудишь!
Но я всё равно выскочила. И бросилась к будке. В ней я видела силуэт. Только силуэт. А потом увидела улыбку.
И папу. Такого большого. Настоящего. Почти свободного. Нет, просто свободного.
Он шёл по земле, по обыкновенной земле, с камешками и травой. Он шёл, и земля чуть поскрипывала. Он шёл и улыбался.
А потом я вцепилась в него, уткнулась ему в плечо. И только сейчас увидела рядом со шлагбаумом маму. По её лицу текли слезы, но она улыбалась. Рядом — бабушка с дедушкой. Бабушка плакала и тоже улыбалась, а дедушка одной рукой обнимал её, а другой махал нам.
— Ну вот, — сказал папа.
— Вот ты где, — ответила я и сомкнула руки у него на шее так, чтобы их никто никогда не мог разнять.
Весна 2011 — зима 2013