Где принц, если все мужики...
Шрифт:
— Ты не понимаешь…
— Федя. Может тебе успокоительного накапать? Ты мне дашь ребенка накормить?
— Так корми. А я прослежу.
— Пойду чай поставлю, — прыснула Анюта. — Все-таки сдается мне, он просто нашел повод на твою грудь позырить.
— Анюта, я боюсь, что…
Я его уже не слушала. Просто кормила ребенка. Вот этого стесняться точно не буду. А то с его разглагольствованиями малышу от голода плохо станет. За своими мыслями я не заметила, как Федя затих.
— Чего случилось? Или опять скажешь, что я чего-то не так делаю?
— Нет, все верно, —
— Я смотрю, ты и кроватку собрал? Спасибо.
— И обработал. Все протер. Мы еще с Анютой все вещи перегладили.
— Спасибо.
— Ребят, а как малыша назвать решили? — в комнату вошла Анюта. Мы с Федей переглянулись.
— Я так и не придумала, как назвать, — честно ответила я. — Все время думала о нем, как о малыше.
— Не, ну такое имя для заграницы подошло бы. У нас не прокатит. Его же во дворе засмеют. Если еще вырастит дяденька под два метра, а его кличить будут малыш, то точно один смех, — возразила Анюта.
— Понятное дело, что так звать его не будут. Надо подумать.
— А как насчет Юры? — предложил Федя. — В честь Гагарина. Он смелым человеком был. В космос летал.
— Юра? А можно и Юрой. Юрий Федорович. Вроде звучит. Я ему отчеством имя своего отца запишу, — сказала я, разглядывая малыша, который все это время мирно жевал. В комнате стояла тишина, потом Анюта согнулась пополам от смеха. А я не могла понять почему. Чего такого странного я сказала? Потом до меня дошло. Я посмотрела на Федю. Он стоял красный как рак. Я же сама готова была рассмеяться. — Забавно вышло. Я ведь даже параллели не провела.
— Нормально все, — буркнул Федя.
Нормально. Не знаю, чтобы я без него делала. Потому что в первые дни от Феди была большая помощь. Я не знала, почему Юра плачет. Но подходил Федя и в его руках он тут же затихал. Все его движения были четко отработаны до автоматизма. Он не задумывался, что он делал, но при этом все получалось.
Август сменился сентябрем, который перешел в октябрь. Я крутилась как белка в колесе. Нужно было успевать и по дому что-то делать: хотя бы еду приготовить и вещи постирать, заодно приходилось и с малышом заниматься. Плюс еще ночные бдения около кроватки.
Несколько дней Юра только и делал, что капризничал. Ночью плохо спал. Я уже валилась с ног. Голова просто гудела от его постоянного хныканья. Я ходила с ним из угла в угол, стараясь, чтоб он успокоился. Федя зашел в комнату.
— Все никак?
— Нет. Не хочет спать и все тут, — покачала я головой. — Уложил девочек?
— Вроде улеглись. Давай я попробую? Может у меня уснет?
— Ничего, я еще держусь. Тебе хоть иногда отдыхать нужно.
— Так я и не устал особо. А тебе надо переключиться. В душ сходить. Вон, волосы соплюшками висят. Иди пока. И о нас не беспокойся, — забирая у меня ребенка, сказал он. Помыть голову было нужно. Тут я даже спорить не стала. Когда маленький ребенок, то такие простые вещи, как просто помыться уже кажутся чем-то волшебным. Вернувшись в комнату, я увидела странную картину. Федя развалился поперек кровати, положив себе
Федя. Здоровый, как медведь. Такой же неуклюжий, смущающийся по любому поводу, и упрямо стоящий на своем, если он считал себя правым. Рядом с ним было не страшно. Спокойно и надежно. При всей своей медвежьей объемности он легко оставался незаметным. Мог сидеть в комнате, а я полностью забывала о его присутствии, как и девочки. Но при этом мы знали, что он рядом и если потребуется помощь, то он окажется рядом. К этому легко было привыкнуть. Он много отдавал и энергии, и доброты. При этом ничего не просил взамен. Словно считал, что по-другому и быть не может. Человек не из нашего мира.
— Кажется, я задремал, — он посмотрел на меня.
— Всего-то минут пятнадцать спал. Я тебе чай принесла.
— Спасибо, — он поднялся и уложил малыша в кроватку. — Видно на перемену погоды среагировал. Как раз мороз обещали.
— Может поспит хоть пару часов.
— Поспит, — он подошел к столу и взял кружку. — Тебе тоже поспать надо. Уже круги под глазами.
— Высплюсь еще. — Я подошла к кроватке. Проверила малыша и села на кровать. — Вот смотрю на Юру и не могу поверить, что из такого малыша вырастит высокий парень.
— Глазом не успеешь моргнуть, как уже будем на его свадьбе гулять. Только вначале моим девчонкам достойных принцев найдем…
— Не надо принцев, — остановила я его. Даже вздрогнула. — Нет принцев в этом мире. И не надо приучать их к этой мысли. Знаешь, как потом тяжело на своих ошибках осознавать? Пусть ищут добрых и работящих, таких как ты, а не что-то эфемерное и волшебное.
— Да чего я-то? Такие не в цене. Нужны сильные и смелые. Я же трус еще тот.
— Ты не трус, а осторожный. Тебе вначале все обдумать надо.
— Есть вещи, которые уже по тысяче раз обдуманы, а все равно шаг сделать боюсь. И знаю почему: так проще все на своих местах оставлять. Потому что иначе…
— А я так не могу. Мне проще сделать и сожалеть, чем ничего не делать. Тем более что это и печальные последствия могут принести. Да и всегда есть две стороны медали. Может все поменяться как в худшую сторону, так и в лучшую, — ответила я.
— То же верно.
Он поставил кружку на стол и сел рядом со мной. Взял за руку. Я уже привыкла к тому, что он порой водил, как ребенка маленького за ручку. У каждого свои тараканы. А его были слишком стеснительные. Смелости им хватало лишь на то, чтоб взять меня за руку.
— Ника, а если… Или… — замолчал. Опять засмущался. Чудной, но добрый.
— А ты попробуй, — предложила я.
Снял очки. Покрутил их в руках. Положил на тумбочку, которую не так давно отдали знакомые. Я же наблюдала за его действиями. Взял очки. Опять их надел. Снял. Когда все это пошло по третьему кругу. Я положила ладонь на его руку, в которой он держал очки.
— Не нервничай ты так. Знаю я все. Можешь и дальше сомневаться. А я подожду, хоть месяц, хоть год. Поверь, я никуда не тороплюсь.