Где принц, если все мужики...
Шрифт:
— Не знаю. Я боюсь загадывать. Уже обжигалась. А Федю я знаю слишком мало.
— Ника, а сколько тебе надо лет, чтоб его узнать? Не, ты мне точно его напоминаешь. «Она там на остановке сидит. Подойти или нет?» Чуть пинком его не выгнала. Еще сказала, что авось у тебя неприятности. Ведь угадала. Теперь с тобой такая же история, — буркнула Анюта. Она подошла к Феденому ноутбуку и набрала пароль.
— Зачем?
— А чтоб у тебя сомнений не было. Пароль дата твоего рождения. Папка личное. Иди и читай.
— Не буду. Там же написано, что личное.
— Мне вслух начать читать, я могу.
— Анюта, у тебя ничего святого нет?
— Нет, —
Я не хотела, но знала, что Анюта не отстанет. Упрямая. Если задумала что-то, то будет идти поездом, сбивая все на своем пути. Стихи. Фотографии. Казалось, что я залезла в чужую душу. Мечты и какая-то щемящая тоска в каждом слове. Мечта, несбыточная и яркая. Там не было пошлости. Не было надежды. А фотографий было много. Старые, с каждого класса. Вся школьная жизнь прошла его глазами. В каких-то воспоминаниях, и обрывках. Он помнил, что я одернула девчонок, чтоб они не смеялись, когда он зацепил стол в столовой из-за того, что его не заметил. Оказывается, я даже за тряпкой сходила и помогла убрать пролившийся чай. А я не помнила этого. Так же как и не помнила, что мы вместе несколько раз дежурили в классе и обсуждали погоду. Он ведь был для меня всегда двоечником, неудачником. Я никогда не воспринимала его всерьез. Только как я воспринимаю его сейчас?
— Ты чего плачешь? — Анюта подошла ко мне.
Я же не могла остановиться. Он был слишком хорошим. Каким-то идеальным и чистым душой. Я же чувствовала себя извалявшейся в грязи. Самой от себя противно стало. Перед глазами так и прошла вся жизнь и все мои похождения. Разве так можно? Разве так нужно жить? Он же меня любил чисто и искренно. Мне же самой от себя было противно.
Анюта испугалась за меня. Зачем-то напоила успокоительным, от которого резко захотелось спать. И похоже я уснула, потому что я проснулась, когда стемнело. В комнате темно, только настольная лампа была включена. Федя кормил из бутылочки малыша. Молоко начало пропадать, поэтому приходилось докармливать смесью.
— Который час? — я подскочила на кровати.
— Десять вечера, — ответил он. — Или около того.
— Это сколько же я проспала? Восемь часов?
— Успокойся. Все нормально. Все живы и здоровы. И уже засыпают те, кто не хотел спать и чего-то требовал, — укачивая Юру, сказал Федя. — Мы уже поужинали. Тебе оставили. Так что иди поешь.
— Не хочу.
— Тогда умойся. Вон, вся зареванная.
Уже по голосу стало понятно, что он все знает и решения какие-то принял. Только когда он не сомневался у него появлялись такие уверенные нотки. Осталось только понять, чего он решил или чего хочет сказать. Когда я вернулась, он уже сидел поперек кровати, положив подушки под спину. Я села рядом, предварительно проверив малыша.
— Что случилось? Что заставило плакать? Молчишь?
— Ты, наверное, знаешь.
— Что вы с Анютой полезли туда, куда я не хотел, чтоб вы лазили? Знаю. Хотя ведь ничего такого нет. Стихи как стихи. Воспоминания. Просто думал ты смеяться будешь, а никак не реветь.
— Федь, ты такой хороший, а я… — меня опять прорвало на слезы.
— Удивила. Я обычный.
— Ты самый чудесный. И не мне с тобой рядом быть. Тебе лучше нужно кого-то найти.
— Давай уж я сам решу с кем жить хочу. Мне с тобой хорошо. Никогда так счастлив не был. А глупостями голову не забивай. Придумала тоже слезы на пустом месте лить, — он обнял меня, переплетая свои пальцы с моими.
— Ты меня любишь, а я… Если я не смогу…
— Ника, забавная ты. А что по-твоему любовь?
— Не знаю.
— Тебе со мной хорошо?
— Да. Спокойно.
— Когда мы с тобой целуемся, вытереться не тянет?
— Нет, — я усмехнулась сквозь слезы. — Продолжить хочется.
— Если я уйду, тосковать будешь?
— Буду.
— Значит любишь. Просто пока не поняла этого. В любом случае я и так счастливый, потому что я вижу и чувствую намного больше, чем ты словами можешь объяснить, — ответил он. — Что ты какая-то эмоциональная стала в последнее время. Обычно, всегда сдержанная.
— Я когда беременна Юрой была, то ревела по каждому поводу. То реву, то плачу. А еще сомнения мучили на каждом шагу. А тут чего-то нашло, — ответила я. Мы замолчали.
— Ника, а мы с тобой ведь не предохранялись, — озвучил он мысль, которая и так крутилась у меня в голове.
— Когда грудью кормишь, то забеременеть проблематично, — осторожно ответила я.
— Но можно, — опять молчание.
— Нет. Я только еще толком от родов не отошла. Юре только пять месяцев. Денег не хватает. И у нас и так их пятеро. Куда еще? Федь, я… — я села и посмотрела на него.
— Насчет организма, видно что он восстановился, раз решился на вторую попытку. Юре уже почти полтора года будет, когда ты родишь. С этого возраста уже в ясли отдавать можно. Денег всегда не будет хватать. Но живем же. Если шестой появится, то это что-то изменит? Все равно их у нас много.
— Железная логика.
— Ника, ну ты сама готова на аборт пойти? Я бы этого не хотел. А вдруг еще один мальчишка, в нашем цветнике?
— А если девочка?
— Тогда будет Маргаритой.
— Все равно ничего еще не известно. Надо будет завтра до аптеки дойти и тест купить.
— Я не против, если будет положительный результат, — он поцеловал меня, заставляя забывать обо всем. — Тогда мы поженимся.
— А так ты мне не собирался предложения делать?
— Ты бы отказала.
Я в этом не была так уверена. Особенно если бы он спросил вот именно в такой момент, когда целовал. Я же за ним хоть на край света готова была пойти. Или во мне говорили гормоны?
Бывают в жизни странные дни, когда встречаешь знакомых на каждом шагу. Даже тех, кого видеть не хочешь до конца своих дней или тех, с кем столько лет ждешь этой встречи, чтоб понять, что ожидание напрасно. Это была последняя неделя старого года. Так как у нас случилась эпидемия гриппа и Федя с Анютой заболели, то Розу Вилю и Лилю на елку повезла я. Хотя им строго-настрого было запрещено есть конфеты, но они все равно тайком наелись. Естественно, они захотели пить. Пришлось зайти в магазин за водой. Там я и увидела Олежу. Больше на нем не было блесток. И вид имел весьма приличный. Я его вначале не узнала. Он же узнал сразу.
— Ника, давно не виделись. Я все ждал, когда ты позвонишь.
— Времени не было. Семья. Дети, — ответила я. — А ты как здесь оказался?
— Как? Да, пришлось вот устроиться. Жить на что-то надо, — как-то грустно ответил он. — Может встретимся?
— Не могу. Некогда. — Я поспешила выйти из магазина. Вот как бывает. Значит, не нашел он себе женщину, за счет которой жить собирался. Теперь за прилавком стоит.
— А кто это был? — спросила Роза.
— Старый друг, — ответила я.