Где собака зарыта?
Шрифт:
Мы попали в точку со второго раза. Администраторша «Волны» оказалась еще более сердобольной, чем первая, из «Волги». Она с сочувствием отнеслась к проблемам Караваевой, которая специально заходила в холлы гостиниц ненакрашенной с совершенно убитым выражением лица.
После того как я в конце концов узнала номер комнаты, где остановился Карнаухов, я привела себя в рабочее состояние в женском туалете — переоделась, накрасилась и засунула диктофон под мини-юбку. И пошла напролом…
Открыв дверцу «Мерседеса», я радостно сообщила Никите и Вале:
— Все
— Ура! — бодро захлопала в ладоши Караваева.
— Подожди еще, надо, чтобы и наши хорошо сыграли, — отозвался Никита.
— Сыграют! Говорят, Крашенинникова на поле выпустят, — Караваева, с тех пор как вошла в группу поддержки, стала разбираться во внутрикомандных проблемах и даже высказывать свои замечания по некоторым из них. — Ему вроде крышу залатали… К тому же сейчас полузащита на подъеме, нападение на «стреме», главное, чтобы защитники не подкачали…
Последние слова Караваевой я уже не слушала. Дело в том, что в этот момент к гостинице подкатила «БМВ», и из нее вылезли трое парней спортивного вида. Они уверенным шагом направились ко входу.
Я не сомневалась, что это прибыли посланники главного тренера «Локомотива». Я пристально вглядывалась в лица парней, но, увы, ни того, кто был изображен на рисунке, ни тех, кто напал на нас с Эдиком в подъезде, среди них не было.
Я вылезла из машины и направилась к телефонной будке. Снова набрав номер офиса «Локомотива» и услышав хрипатый голос Червенца, четко выговаривая слова, сказала:
— Геннадий Васильевич, зря вы послали своих парней. Они опоздали. Мы с вами еще поговорим в Тарасове, когда вы приедете на матч. Всего вам хорошего…
И повесила трубку, не дожидаясь реакции. У меня было предчувствие, что дело Карнаухова еще не последний эпизод в не на шутку развернувшихся страстях по мячу. Не может такого быть, чтобы руководство «Локомотива» не предприняло еще чего-нибудь — им в Тарасове надо выигрывать…
Кроме того, у себя дома разговаривать с Червенцом будет удобнее еще и по причине родных стен. В Старгороде у меня не было ни единого знакомого милиционера, и наверняка при столкновении с местной милицией последняя горой встала бы за тренера любимой своей команды.
Поэтому я решила срочно возвращаться домой, не особо задерживаясь в Верхнем Старгороде. Мы благополучно миновали пост ГАИ, и я, уставшая от передряг дня, задремала. Дома мы были лишь к обеду следующего дня.
Глава 8
По возвращении в Тарасов у меня был долгий разговор с Вахяном и Гараевым. Первый был настроен весьма оптимистично и выразил мне благодарность за работу на команду.
— С нормальным судьей должны выиграть, — резюмировал он.
Гараев, насупившись, промолчал.
— Крашенинников будет на поле? — спросил Вахян.
— Это не гарантия, — сказала я. — Тем более что старгородцы вряд ли остановятся. Насколько я поняла, у них мэр что-то вроде нашего губернатора. То есть высшая лига любой ценой, и никаких компромиссов. Там тоже большие деньги. Возможно, даже больше, чем у нас.
Вахян хмуро посмотрел на меня. Он, видимо, хотел что-то сказать в защиту своего патрона, губернатора, но его опередил Гараев.
— А что они могут сделать? — риторически спросил он. — Я думаю, что своих игроков мы сможем защитить. А запугать они нас не запугали. И с судьей все провалилось. Какая все-таки с-скотина!
Гараев стукнул кулаком по столу.
— Такую девчонку ему отдал, а он, сволочь, продался! — воскликнул он, намекая на Лену Ковалеву и скрипучую кровать в Дальнегорске.
— Да-а, — протянул Вахян. — Но если он такой говнюк, то может ведь не послушаться! Вдруг не заболеет, как ты ему посоветовала, а выйдет на поле? А после драки кулаками не машут!
— Да, в Федерации могут замять дело, — согласился Гараев. — Даже в случае подачи нами апелляции.
— О том, кто будет судить, мы узнаем утром в день встречи, — сказала я. — И сможем сразу же запустить в дело кассету. Этого будет достаточно, чтобы вызвать большой скандал.
— Все будет зависеть от Федерации — она может и не отреагировать. Отменять матч или менять судью — вряд ли… — Гараевым овладел пессимизм.
— Хватит, слушай! — неожиданно вышел из себя Вахян. — В конце концов, твое настроение совсем мне не нравится. Раскис, как переваренный пельмень! Не бойся, не пристрелят тебя, дадим охрану…
Вахян повернулся ко мне.
— Кстати, Татьяна, по делу Навашина ничего нового сообщить не можешь?
Я отрицательно покачала головой. Это был самый больной момент в моих действиях последних дней. В принципе преступники сделали все по уму — если бы я не вмешалась и не пристрелила киллера, то вообще не осталось бы никаких следов. Убийство бы состоялось, а исполнителей отправили бы на тот свет через несколько минут вслед за жертвой.
Единственное, что удалось-таки выяснить и тем самым прояснить, кто же все-таки заказал убийство, — так это то, что киллер был из Верхнего Старгорода. Об этом мне сообщил Расторгуев, с которым я связалась сразу после возвращения из моего путешествия.
Таким образом, учитывая показания Глеба Крашенинникова, можно было констатировать, что во всех неприятностях, случившихся с членами футбольного клуба «Авангард», виноваты люди из города, чья команда является его главным соперником.
Однако доказать причастность локомотивцев ко всем этим преступлениям пока было невозможно. Фактов, достаточных для этого, в моем распоряжении пока не было…
За сутки до матча Гараев устроил общее собрание команды. На нем присутствовал и Вахян. Ими обоими было сказано много слов о том, что настрой на матч должен быть самым что ни на есть боевым.
— То, что было за пределами футбольного поля, необходимо забыть. Завтра для вас должна иметь значение только игра, — подчеркнул тренер.
— Боюсь я, как бы локомотивцев завтра не побили, — осторожно заметил Шлангман. — Слухи о том, что они причастны к покушению на Глеба и убийству Навашина, уже распространились среди болельщиков.