Где спряталась ложь?
Шрифт:
— Родила и вырастила непонятно что.
— Что с Данькой? — сразу поняв о ком речь насторожилась она.
Никита с ходу принялся высказывать свои претензии и неудовольствие:
— Это со мной что-то будет, а с него, как с гусей вода. Язык без костей на каждое слово десять. Как можно было умудриться испортить парня.
— Ты его ругал? — ахнула она.
— Я ему ввалил?
У неё вытянулось лицо и приобрело цвет банана.
— С ума сошёл, бил?
Никита усмехнулся.
— Полы протирать заставил и картошку чистить.
У Лены руки взлетели к щекам.
— И он делал?
— А куда ему деваться. Понимаешь, слабыми мужиков воспитывают такие дуры, как ты. Не жаловался ещё?
Лена совсем было собралась обидеться, но, махнув рукой, спокойно спросила:
— Да нет. Ужинать будешь?
Он занятый переодеванием, принимая от неё домашние брюки, (её забота нравилась ему безмерно) кивнул:
— Давай немного. Кстати, завтра я свободен и мы отправляемся по твоим делам.
— Спасибо. Никита, слышь, ты не очень-то перегибай палку с Данькой. Он умный малый.
— Я заметил, что это чудо само себе на уме. А вообще-то, это наши мужские дела, сами разберёмся. Раз не жаловался, всё моё усердие в точку попало. Я думал, он хужее того, чем является. Переживал, что тебя ябедой расстроил… Чем занималась сегодня, опять думала?
— Немножко. В основном писала. — Подавая полотенце для рук, заверила она. — Садись, я раскладываю по тарелкам. Извини, сочиняла ужин из того, что нашла.
Сделав пробу, он расплылся в улыбке:
— Вкусно. Я там приволок, пакеты у двери стоят. Забыл совсем. Сейчас принесу. — Он попытался встать.
Лена, тормозя его прыть, вцепилась в руку.
— Потом. Покушаешь сначала. К чему такая спешка или там что-то такое, что ты хотел бы попробовать сейчас?
— Пицца с ветчиной, ананасами и грибами.
— Я принесу и кину в микроволновку. Ешь, не дёргайся.
Он посмотрел ей в след и подумал: "Женщина с самого начала привыкла или её по жизни направили, а потом уж и приучили годить сначала мужу потом и сыну. Долгов подтолкнул молодую её головку к тому, что мужчина в её жизни обязан стоять во главе угла. Так она и живёт. Правда, то, что он сегодня видел и слышал у Грушевого, похоже, на её бунт на корабле. "Никакого замужества больше!" — с испугом и яростью воскликнула она. Долгов хорошо постарался. Интересно, что её вчера заставило помогать мне раздеться и сегодня побежать за пиццей: тот самый долговский угол, сочувствие или просто желание сделать приятное близкому человеку?" Отрезав два куска, она определила их в микроволновку. Спрятав остальное в холодильник, села опять к столу.
— Любишь пиццу? — поинтересовалась она.
— Пожалуй, да, — расплылся в довольной улыбке он.
— Надо было сказать, я бы приготовила сама. Там время-то работы на полчаса. Дрожжи, мука, да растительное масло.
Он пожевал, пожевал и полез к ней с разговором:
— Лен, почему ты всё-таки не настояла на том, чтоб Долгов переехал к вам с Данькой, по-моему, он ждал от тебя этого?
— Я ж просила тебя, не начинать разговора о Долгове никогда. С ним не всё так просто, как и с его дискетой. — Наклонилась она над тарелкой, пряча взгляд. "Не объясняться же с ним, что из-за подсознательного протеста и желания принимать самостоятельные решения. Да и разве он поймёт".
— Хорошо, не обижайся.
Она встала, собрала посуду и, отправив её в раковину, занялась пиццей, положив на чистые тарелки куски и разлив сок по бокалам, расставила всё это на столе. Никита, не выдержав, дёрнул её за руку, усадив на колени.
— Ну с чего скажи на милость, напряглась опять вся? Я же должен знать его ошибки, чтоб не повторять их.
— Не повторишь, вы абсолютно разные. К тому же у нас с тобой ничего серьёзного не может начаться. Ешь, а то остынет.
Но Никита упёрся.
— Да чёрт с ней. Как ничего серьёзного, а что сейчас происходит между нами, это как называется, а?
Она мученически вздохнула.
— Никак. Никита не чуди. Ты заигрался и втянул меня. Я больше не желаю принимать участие в цирке, твоих сценках и это не каприз. У нас разный возраст и иные дороги.
Не желая её понимать, он ринулся в объяснения.
— Не пойму, что тебя смущает. Мой интерес к тебе? Но случается же, не объяснишь ни какими законами и учениями. Бывает красавица, но не нравится, а рядом вроде бы и не твоя пара и так себе, а ты жить без неё не можешь. Откуда это приходит? Если б знать…
— Ты прав не пара я тебе и вообще мне надо держаться от тебя подальше.
— Понятно, связисту против генеральских лампас не потянуть, — паясничал он, строя из себя обиженного.
— Ты всегда играешь. Предполагаю, что это происходит даже в постели. Тебе хочется быть лучшим и первым. Но это когда-нибудь надоест, и ты всех пошлёшь в преисподню. Пусти, я пиццу попробую, — выпалив это она поняла, что переоценила свои возможности.
Он убрал руки.
— Лен, ты чего?
— Ничего, ешь.
— Да пошла ты. — Оттолкнув тарелку, он громыхнул дном стакана о стол и, хлопнув дверью, ушёл в кабинет.
Она вздрогнула. Собралась бежать следом, но, совладав с собой, осталась на месте. Через силу, съев свой кусок, она долго и усердно мыла посуду. Потом принялась пылесосить кухню и в довершении всего стирать. Когда делать было уже больше нечего, пришлось покинуть кухню. На её глаза он больше не появился. В спальне его не было. Из неприкрытой двери кабинета пробивалась полоска света. Приятными манерами, как уже показало время, Кушнир страдал через раз, поэтому потихоньку неприятное ощущение отдалилось. Лена терпела до полуночи, потом раскрыв дверь застыла на пороге. Он работал за компьютером, недовольно оторвавшись, посмотрел на неё.
— Что вам Елена Максимовна?
В голове насмешничало: — "Для полноты впечатлений притопала?!" Это его "Елена Максимовна", зазвенело в ушах. В панике сжало горло: "Вот и всё!" Растерянность тоже дала свои плоды. Лена, сделавшись моментально пунцовой, съёжилась. Ей стало неловко за короткую рубашечку, голые плечи и ноги. Возраст враз придавил её. Справившись с дрожащими губами. Она, с ужасом обнаружив себя всё ещё стоящей перед ним, проглотила комок в горле, брякнула: