Где танцуют тени
Шрифт:
– Можно пройтись с вами, доктор Купер? – пристроился Гибсон рядом со знаменитостью.
– Если вам угодно, – отозвался тот, направляясь через квадратный дворик к часовне, и окинул спутника оценивающим взглядом. – Слышал, сегодня у вас лекция по мозговому кровообращению. Надеюсь, вы ознакомились с моими трудами по данной теме?
Гибсон придал лицу торжественно-почтительное выражение:
– Несомненно. Вы же признанное светило в этой области.
– Хорошо, – кивнул Купер и зашагал дальше.
– Мне хотелось бы задать пару вопросов касательно Александра Росса.
– Кого? – нахмурился
– Молодого джентльмена, в прошлое воскресенье найденного мертвым в его квартире на Сент-Джеймс-стрит. Который, по вашему заключению, умер от слабого сердца.
– А-а, да-да, теперь припоминаю. Так что насчет него?
– Мне интересно, вам не сообщали, имелся ли у покойного в анамнезе плеврит? Или, может, кардит?
– Откуда мне знать? – пожал плечами именитый доктор. – Этот человек не был моим пациентом.
– И вам никто не предоставлял историю его болезни?
– Мне просто сказали, что джентльмен казался здоровым всем, кто его знал.
– И вы не заметили никакого беспорядка в комнате? Все находилось на своих местах?
– Что за смехотворный вопрос! Мужчина мирно умер во сне. Он не метался в предсмертных судорогах, если вы это имели в виду.
– А на постели не виднелось следов крови?
– С какой стати? Росс скончался от morbus cordis [10] . Или вы сомневаетесь в моем диагнозе? – сузились глаза собеседника.
10
morbus cordis– дословно с латыни – болезнь сердца. Термин использовался врачами, когда они не знали точно, от чего последовала смерть, но были уверены, что от естественной причины.
– Вовсе нет, что вы. Мне просто любопытно. Огромное спасибо за помощь, – остановился Гибсон и уже повернулся уходить, как тут его осенила некая мысль: – Еще один вопрос, доктор Купер…
– Ну, что на этот раз? – напряглась выступающая челюсть авторитетной знаменитости.
– Позвольте поинтересоваться, кто вызвал вас к смертному одру мистера Росса?
– Кто вызвал? Сэр Гайд Фоули. А почему вы спрашиваете?
ГЛАВА 8
Генри Лавджой, некогда главный магистрат на Куин-сквер, а ныне самый новоназначенный среди трех постоянных магистратов на Боу-стрит, достал из кармана носовой платок и прижал белоснежные складки к взмокшей верхней губе. День сделался неприятно знойным, из буйной окрестной травы поднималось раздражающе громкое гудение насекомых, которое словно сильнее подчеркивало зловоние смерти и тлена от находившегося перед сэром Генри тела.
Завернутый в грязную холстину неопознанный труп лежал полуспрятанный в заросшей бурьяном сточной канаве на краю Бетнал-Грин. Это гиблое место на северо-восточной окраине Лондона пользовалось недоброй славой свалки для дохлых котов и собак, нежеланных младенцев и жертв убийств.
– Боюсь, зрелище не из приятных, – заметил констебль О’Нил, грузный мужчина средних лет с толстыми, в красных прожилках щеками и крупным носом. Шумно прошлепав по неглубокой илистой
– Боже милосердный, – зажал платком ноздри Лавджой. – Закройте. Да побыстрее, пока дети не увидели.
Полицейский бросил скептический взгляд на кучку околачивавшихся поблизости и вовсю глазевших оборванных мальчишек, но холстину опустил.
– Слушаюсь, сэр.
Как правило, обнаружение очередного трупа в одном из беднейших районов Лондона не слишком заботило Боу-стрит. Но обстоятельства смерти этого человека показались Лавджою настораживающими.
– Так что же вы выяснили, констебль?
– Боюсь, немного. Обратили внимание на одежду покойника, сэр? Пошив-то первостатейный. Здешний магистрат божится, что тело, должно быть, притащили невесть откуда, а тут выбросили. Из местных никто не пропадал.
– Никаких опознавательных знаков на трупе? – вздохнул сэр Генри.
– Ни единого.
Отвернувшись, Лавджой задумчиво уставился через луг на мрачные, зловещие стены сумасшедшего дома [11] и Еврейскую дорожку за ним. Это был район заболоченных полей и ветхих домишек, где селились католики, евреи да обнищавшие французские ткачи.
О’Нил откашлялся:
– Здесь еще паренек, про которого я говорил, – Джейми Дурбан.
Магистрат перевел взгляд на щекастую физиономию полицейского:
– Где?
– Туточки, сэр. Иди-ка сюда, приятель, – поманил констебль одного из оборвышей. – Давай, выкладывай свою историю.
11
Клиника для душевнобольных в Бетнал-Грин, открытая в 1727 г., к началу ХІХ века пользовалась наиболее скандальной славой среди частных сумасшедших домов. Вопрос о плохом уходе и грубом обращении с больными даже заслушивался на заседаниях специального парламентского комитета в 1815-16 и 1827 гг.
Щуплый, морковно-рыжий мальчишка лет десяти-двенадцати мазнул по носу тыльной стороной ладони и неохотно выступил вперед.
Магистрат смерил парнишку взглядом: босой, руки-ноги перепачканы, драная рубашка и штаны на худеньком тельце размера на два больше, чем нужно.
– Итак, Джейми Дурбан, что ты имеешь нам сообщить?
Тот испуганно глянул на констебля.
– Ну же, рассказывай, – подбодрил О’Нил.
Джейми тяжело сглотнул, дернув тощим горлом.
– Дело было на прошлой неделе, в субботу ночью, сэр, – или можно сказать, ранним утром в воскресенье.
– Продолжай, – строго вперился в мальчишку Лавджой.
– Иду я домой по краю луга, смотрю – шикарная джентльменская коляска останавливается в аккурат у самой канавы.
– А с чего ты решил, что это был не наемный экипаж? – поинтересовался сэр Генри. – Разве в прошлую субботу ночь выдалась не темной?
– Не очень, сэр. Оно и правда, луна стояла совсем еще молодая, но небо было ясным и звезды прям так и сверкали. Это точно была коляска джентльмена – двуколка, запряженная парой темных лошадей, а правил хлыщ в таком модном плаще с кучей оборок.